Смотри-ка, сообразительный дядька, осторожный, и смекает быстро, подумал Женя, радуясь, что и на этот раз его чутье не подвело. К тому времени незнакомец включил освещение, лампочка, правда, тускло разбрасывала рассеянный свет, но теперь Женя мог оглядеться.
— Давай познакомимся, что ли. Я — Жора, — протянул он руку, дружелюбно улыбаясь.
Дверь в квартиру на первом этаже была приоткрыта, но Жене показалось, что там незнакомец не жил.
— Ты сам-то, где обитаешь?
— Любопытный ты, Жора.
— Не без этого. Как тебя звать, говоришь?
— Зови просто — Михай. Давай с тобой договоримся, Жора. Когда я сам рассказываю — ты не перебиваешь. Когда отмалчиваюсь — в душу грязными пальцами не лезешь.
— О’кей, договорились. Так куда мне?
— Жди, сейчас вернусь, принесу тебе одеяло.
И Михай нырнул в какую-то дверь под лестницей. Женя достал сигарету и стал её разминать. Сигарета была немного влажной, но он не обращал на это внимания. В этом «тихом уголке» он надеялся пересидеть пару-тройку недель, пока все утрясётся и успокоится. В том, что его уже ищут, он не сомневался. Свои люди оперативно сообщили, что «стрелка» в баре прошла прочти мирно, по крайней мере, все живы. Больше информации никакой не было, но Женя шкурой чувствовал, что охота уже началась.
Как человек, не лишённый эстетических чувств, пару дней назад он зашёл попрощаться в театр Сурковского, а на другой день к Олесе. Сентиментальность! Сколько раз он ругал себя за это совершенно ненужное качество. Убийцы очень сентиментальны, вспомнилась ему фраза, услышанная где-то. И он улыбнулся, раскуривая, наконец, сигарету.
— Э, да ты курильщик. А я вот не курю, по правде сказать, табак плохо переношу, — снова появился, словно из-под земли, Михай.
— Неправильный ты какой-то, Михай.
— Что делать, Жора, воспитание у меня купеческо-дворянское.
— Это как?
— Это так. Когда нужно торговаться — тогда купец. А если о высоком поговорить — тут вся голубая кровь прямо в голову ударяет. Усёк?
Михай говорил неторопливо, словно подбирая слова, но найденные предложения ложились, как камни на мостовую. Он отдал Жене какое-то ещё вполне добротное одеяло и молча указал на дверь открытой квартиры. Женя понял, что аудиенция окончена, и поспешно открыл дверь, делая вид, что боится, будто хозяин передумает. Точно, он ведет себя как хозяин, подумал Женя, заходя в квартиру и насвистывая что-то из классики, как ему представлялось.
Квартира была пустой, но одна из комнат закрывалась на крючок, окно было заколочено куском фанеры, вся она походила на склеп, но Женя обрадовался тахте, стоящей в углу и, недолго думая, завалился спать.