С утра подморозило, а потом, как это обычно бывает, растаяло. Хмурое небо низко висело над городом, не оставляя никаких надежд на то, что когда-нибудь этот переход от осени к зиме совершится. Женя валялся на видавшей виды тахте, читая какой-то древний журнал десятилетней давности. Дверь в комнату отворилась, и зашел Михай.
— Здорово, муж-горемыка.
— Заходи, хозяин. Чем порадуешь?
— Зашел поинтересоваться твоим житьём-бытьём. Жена-то обратно не пускает?
— Да нет, знаешь, видимо, это уже возврату не подлежит. Нельзя войти в одну реку дважды.
Женя принял сидячее положение.
— Плохо-плохо… Люди должны жить в мире и согласии…
— А знаешь, я уже во вкус вошел. Чувствую себя свободным человеком, как ни странно. Не имея ничего, начинаешь понимать всю бренность этого мира и суеты. Чем дальше, тем меньше я ценю что-то материальное, и тем больше духовное, — произнес он, поднимая вверх журнал с улыбкой.
— Вот как все-таки ты прав, чебурашка, — подхватил ироничный тон Михай, — и я теперь ценю тишину и уют больше всего на свете.
В глубинах дома послышались писки, которые не давали спать по ночам Жене.
— Слушай, что это за странные писки?
— Это мои питомцы, — гордо ответил Михай.
— Кто?!
— Крысы.
— И где ты их держишь?
— Ясное дело, в подвале. Знаешь, когда-то, на заре перестройки, я всерьёз занимался биологией. Вот… Заведовал лабораторией. Мы изучали крыс. Они ведь очень похожи на людей, — Михай мечтательно улыбнулся, и Женя понял, что это была его любимая тема, — крысы, они замечательные создания. Кстати, только они и смогут выжить после ядерной войны.
— Ну да, наверное.
— У них строгая иерархия. Все как у людей. Альфа-самцы и омега-самцы. Чувствуешь? Вот. Омега-самцы получают то, что осталось, или ничего. Но справедливость состоит не в этом. Их, аутсайдеров, не уничтожают. А всё почему? Завтра могут измениться условия проживания. И где тогда взять генетический материал? Правильно. У них, родных. Именно так крысы приспосабливаются к любым условиям. И знаешь, смех-то в чём состоит? Как люди — даёшь им отличные условия и условия хуже некуда. Сначала вроде всё логично — бегут в рай, наслаждаются. Но те, которые почему-то попали в ад, не торопятся уходить. Упорные. Приспосабливаются изо всех сил. И выживают. Мы для них, вообще-то, и средство для того, чтобы жить, и одновременно враги.
— Почему же? Не будет людей — не будет еды.
— Правильно. Но ты попробуй встать на их территорию. Живым можешь не уйти.
— И все-таки, я не понимаю, почему ты их так любишь?
— Потому что вся их жизнь подчинена логике. Они даже передвигаются в основном по прямым линиям — любят, чтобы рядом была стена, труба, что-то надежное, фигуры они выбирают геометрические, правильные. Ну, и вообще… Порядок у них. Знаешь, как они жертву загоняют? Бегают кругами, долго, упорно. Потом отдохнут и снова кругами… Не бросаются, не загрызают. Жертва сама умирает. От страха разрывается сердечко.