Моня Цимес сглотнул слюну. В который раз вспомнил, как ослабела, провисла тогда веревка. И как он орал, надрываясь, в пустоту ведущего в Мешок провала. А потом вытягивал веревку, судорожно, отчаянно, сбивая костяшки пальцев об известняк. И вытянул-таки. Обрывок. Как ножом срезанный.
Добравшись до склада, Моня посвистел условно, дождался ответного свиста и шагнул в черный косой проем. Когда-то здесь был забой — брошенный, а ныне обжитый, превращенный в комнату с куполообразным потолком, почти в залу. Один его угол занимали коробки и тюки, в другом стоял продавленный диван, бронзовый столик и пара разномастных кресел. В креслах и расположились компаньоны Цимеса: Лука Ставрос и Николай Краснов. Компаньоны резались в буру. Ставрос, зловещего вида здоровенный грек, растерянно смотрел на карты, выложенные на столе, и теребил серьгу в ухе. Краснов, загорелый до почти ассирийской смуглоты блондин, откинувшись на спинку кресла, бесстрастно разглядывал потолок.
— На шо игра? — поинтересовался Моня.
— На малый интерес, — сообщил Краснов, не теряя почти английской невозмутимости.
— И как, ваше благородие?
— Не везет.
Был Краснов из дворян, в свое время воевал, офицерствовал. На память от войны остались перечеркнувший грудь косой сабельный шрам да небрежное, ленивое хладнокровие. Краснова подобрал Ставрос, которому приглянулось, как тот стреляет. А стрелял Николай мастерски — навскидку, на звук — с двух рук, не меняясь в лице, не целясь и не промахиваясь.
— Тут дело образовалось.
— Ну? — повернулся к Моне Лука. Краснов поднял вопросительно брови.
— В Турцию и обратно, порожняком. С пассажиром.
— Гонорар? — лениво осведомился Краснов.
— Пока не знаю. Рувим всякий халоймес предлагать не станет. Платят золотом, с задатком. Но могут быть сложности.
— Что за сложности?
— Например, пострелять придется.
— Это можно, — отозвался после минутного раздумья грек. — В кого?
— Как придется.
— Тоже можно. Фелюга на месте, поплывем.
Фелюгой называл Лука Ставрос неприметный, но вместительный баркас с обшарпанными бортами и покосившейся рубкой. Баркасом все трое владели совместно и неказистый внешний вид поддерживали намеренно. Мотор на баркасе был, однако, отменный, его Луке под заказ доставили из Греции родственники. Они же, несмотря на родство, содрали приличные деньги, но мотор того стоил и за три ходки окупился.
— Так шо, соглашаться? — Моня поскреб трехдневную щетину и сплюнул в угол. — Ты как, благородие?
— Отчего ж нет, — кивнул Николай. — Соглашайся, конечно.
* * *
Пробудившись, Лева Задов первым делом схватился за раскалывающуюся от скверной похмельной боли голову. Затем перелез через задастую и грудастую, похрапывающую с присвистом брюнетку, попытался вспомнить, кто такая, не вспомнил и, бранясь вслух, потащился к дверям. Увесистым пинком их распахнул и вывалился в прихожую.