Берестяная грамота (Когинов) - страница 11
Несколько раз, когда Макс оставался один, он стеснительно клал на стол плитку шоколада или трубочку леденцов. И когда Елена Викторовна отказывалась принимать подачки, упрашивал:
— Для киндер, для дети… Для Колья…
Но при Курте он старался не оказывать Матрёниным никакого внимания.
После случая в доме Готмана Коля и Сергей со дня на день ждали грозы.
Шутка ли — Калачёв и Ревок из-под самого носа немцев выкрали заместителя начальника и старшего писаря брянской полиции. Да к тому же оказалось, что Готман вроде бы и не предатель, а заодно с партизанами!
Правда, Калачёв ни Серёге с Колькой, ни Зинке прямо об этом не сказал. Но Зинка ведь не дура! Она всё собственными глазами видела.
Да, гроза вот-вот могла разразиться, но её почему-то не было.
Дня через три после этого происшествия Колька проснулся и удивился: в доме стояла непривычная тишина. Ни Курт, ни Макс не гремели сапогами, не насвистывали, как обычно, даже голосов их не было слышно.
— Дрыхнут? — спросил Коля.
— Нет никого. Как вечером ушли, так и не возвращались. Может, что случилось? — пожала плечами мама.
Колька быстро оделся, выскочил на улицу.
Когда Колька влетел во двор комендатуры, он сразу догадался, что ночное отсутствие их постояльцев никак не связано с исчезновением брянских полицейских чинов.
Во дворе стояли повозки и грузовики, солдаты загружали их ящиками и тюками.
«Смываются! Вот почему суматоха. Им теперь не до партизан!» — радостно подумал Колька и бросился разыскивать друзей.
Серёга и Мишка топтались возле сарая и молча глядели на происходящее. Капустка — кругленький, как колобок, — подскочил к Кольке и шёпотом сообщил, что ночью человек пятьдесят фашистов уже уехали из города по Людиновской дороге. Он сам слышал, как солдаты говорили между собой, что их направляют к Сухиничам и Песочне.
— Вот это да! Там же линия фронта! Сухиничи и Песочня совсем рядом, ну километров, наверное, сто от Дедкова! Значит, наши там здорово нажимают! — Колька, забыв об осторожности, радостно бросился к Серёге.
Но тот крепко взял его за плечо:
— Цыц! Вы что раскудахтались? На вас же смотрят!
И тут же сделал Кольке подножку, повалил в сугроб. Пусть думают, что пацаны просто решили погреться.
Как раз когда они забарахтались в снегу, с крыльца послышался голос полицейского:
— Эй, особая команда, к господину Готману!
ЧАСЫ С БОЕМ
Иван Фридрихович прохаживался по кабинету, изредка останавливаясь у окна и бросая беглый взгляд во двор, где метались фашисты. Староста был в чёрном костюме, белой сорочке с чёрной «бабочкой». У стола по стойке «смирно» застыл полицейский в коротком полупальто, перехваченном солдатским ремнём с тусклой алюминиевой пряжкой, на которой было рельефно выписано «Гот мит унс» («бог с нами»). На рукаве — повязка с фашистской свастикой.