Вернемся к сновидению вагоновожатого. Для меня особое значение имеет вторая часть сна. Яйца и анальные роды из первой части сна отсылают нас к партеногенезу – фантазируемому способу воспроизводства, не учитывающему гендер и занимающему центральное место в истерии. Плохо пахнущие крысы – это, безусловно, братья и сестры. У нас нет ассоциаций мужчины со своим сном, поэтому я могу использовать его только лишь для того, чтобы указать на забытый сценарий. Во сне друг пригласил вогоноважатого на свою семейную ферму. «Там он показал ему сначала конюшню, где можно было увидеть животных для разведения, размещенных в определенном порядке и помеченных в соответствии с именем и родословной» (Eisler, 1921, p. 285). Эти братья и сестры представляются как крысы, лошади, чучела, мертвые дети, буквы, вырезанные на прекрасном яйце, – эти объекты являются смещениями братьев и сестер, а не буквальными репрезентациями, и, следовательно, они имеют отличительный признак бессознательных процессов. Но следует также отметить, что вагоновожатый является самым старшим ребенком, на момент его рождения не было никаких сиблингов. И все же в его сне имеет место репликация, с которой пришлось бы столкнуться младенцу. Если птицы могут считать до пяти, какие числа могут зафиксировать младенцы на довербальной стадии? Я вспоминаю гордых родителей одной из моих крестных дочерей: ей было восемь или девять месяцев, когда во время одной из прогулок по полям Линкольншира она показала на небо и сказала «два»: в это время над ними пролетали два самолета!
Образы сновидений, по-видимому, хорошо отражают дилемму вагоновожатого – тревога возникает, когда он сталкивается с безвыходной ситуацией: он тревожится, потому что он пожелал в последней части сна, чтобы все дети/сиблинги умерли, – и, кажется, у него получается реализовать это желание, как если бы он сглазил их (позавидовал им), поэтому, когда он смотрит на них, они поспешно возвращаются в свои гробы (или обратно в матку). Смерть связана с сиблингами двояким образом: сиблинги приходят из небытия и угрожают небытием. Утроба и могила очень близки по смыслу: время до рождения и время после смерти не имеют существенных различий ни для истерии, ни отчасти для всех нас. Но тревогу вызывает и иная причина: его желание их смерти, возможно, не реализовано, и они на самом деле живы и танцуют. Он нигде не выражает принятия и скорби в связи со своим стремлением к убийству, которые, например, испытывал художник – пациент Стайнера. Его амбивалентность означает, что он сначала будет желать, чтобы его желание не сработало, а затем пожелает, чтобы это желание было отменено.