Сложившееся положение принудило духовных предводителей к постепенному смягчению отношения к «новоженам»: все реже соблюдались соборные постановления 1751 г. «Новоженов» стали допускать к совместным молитвам и трапезам до рождения ребенка. После появления ребенка на свет совместные молитвы и трапезы запрещались, однако «новоженов» допускали к исповеди, принимали от них свечи и по их просьбе отправляли погребальные обряды и панихиды. «Новожены» вновь становились полноправными членами общины, как только переставали плодить детей, после соблюдения шестинедельного поста. Такое отношение к «новоженам» на Сувалкско-Сейненских землях сохранялось в течение почти всего XIX в. [Архимандрит Павел 1885: 498]. За это время в деревне Глубокий Ров сменились духовные наставники. Место умерших наставников Стефана Афанасьева и Стефана Никифорова занял Федор Тимофеев, прибывший из Могилевской губернии. По-видимому, между новым наставником и сыном Стефана Афанасьева Иваном произошел острый конфликт, поскольку последний в 1802 г. переехал в Погорелец, где вскоре была основана новая община. Возможно, причиной конфликта было либеральное отношение Ивана к «новоженам», что было неприемлемо для проживавших в деревне «бракоотрицателей». Члены общины отказались выбрать Ивана своим наставником, несмотря на то что он имел на то право и был благословлен на служение своим отцом, вместе с которым руководил духовной жизнью общины [Хронограф: 21, 30; Mecherzyński 1861: 89].
Появление в Погорельце новой общины было на руку прусским властям, которые постановили организовать для общин отдельные гмины, чтобы таким образом активизировать их хозяйственную деятельность. В 1803 г. было произведено административное выделение гмин: гмина Глубокий Ров объединила 16 населенных пунктов Вигровского повята и 2 – Кальварийского, а к гмине в Погорельце стали относиться 12 населенных пунктов Вигровского повята [Dziennik Praw 1810–1812/ I/ 3: 64] <согласно Декрету Фридриха Августа от 8 мая 1808 г. Вигровский повят был переименован в Сейненский, см.: Dziennik Praw 1810–1812. Т. 1. Nr 3. – S. 64.> Вновь созданные гмины подчинялись административной власти солтысов (на королевских землях) или ландратов (в прочих владениях). Администрация не вмешивалась в сферу религии, однако старшим в общинах или лицам, назначенным гминами, рекомендовалось вести книги регистрации рождений и смертей, что было неприемлемо для старообрядцев. К слову, прусские власти не смогли добиться от старообрядцев следования этим рекомендациям [Acta DZA: 23–25].