Из истории старообрядцев на польских землях: XVII—ХХ вв. (Иванец) - страница 76
Весной 1832 г. старообрядец Федор Чуев положил начало деревне (колонии) Кадилово (Кадзидлово, нем. Kadzidlowen) <Егор Крассовский, житель Галкова, в письме автору от 29 марта 1964 г. сообщил, что своим названием деревня обязана множеству лиловых цветов – подснежников (Pulsatilla), которые старообрядцы называли «катялками», отсюда Катилово, Кадиловка, [полонизированное] Кадзидлово.> Летом 1832 г. были основаны деревни Петрово (нем. Peterhain) и Осинки (или Осиняк) [Titius 1864–1866/Х: 17]. <Согласно сохранившемуся преданию, деревня возникла на месте, якобы явившемуся одному из старцев во сне. Тогда следовало бы объяснять название старорусским словом «осинитися», что означает ‘увидеть сон’. Согласно другой версии, более правдоподобной, название деревни произошло от осины, растущей в этих местах в большом количестве> Последняя из основанных деревень получила по имени своего основателя официальное название Федорово (нем. Fedorwalde), <в правительственном вестнике № 7 от 1835 г. были опубликованы официальные немецкие названия деревень. 12 октября 1835 г. власти уведомили ландрата об обязанности требовать от старообрядцев, чтобы они использовали эти названия в официальной переписке под угрозой штрафа от 5 до 50 талеров [Titius 1864–1866/Х: 30–31]>
Эмиль Титиус сообщает, что в разное время старообрядцы приобрели в общем 5047 моргов лесных угодий, расположенных в Пишском и Мронговском повятах, на общую сумму 24 084 талера, при этом заплатив единовременно только 9124 талера [Titius 1864–1866/Х: 8]. По мнению немецких исследователей, условия, на которых старообрядцы получили разрешение поселиться на Мазурах, были для переселенцев очень выгодны. Исследователи обращают внимание на то, что староверы приобрели землю по очень низкой цене (хотя в России она стоила в два раза дешевле [Голубов 1869: 52]) и получили множество льгот, таких как освобождение от налогов в течение шести лет, оформление рассрочки оставшегося платежа и разрешение его выплаты по частям в течение двух-трех лет. В зависимости от класса почв старообрядцам была предоставлена возможность отсрочки выплаты или продление срока выплаты с учетом всего лишь только 5 %-ной ставки (в Онуфриеве). На самом деле прусские власти предоставляли льготы, преследуя собственные интересы, и там, где они не видели собственной выгоды, не шли ни на какие уступки. Так, например, старообрядцам не разрешалось свободно валить лес, а строительный материал они обязаны были покупать отдельно. Шестилетний период налоговой льготы был им предоставлен потому, что не было возможности в течение ближайших четырех лет вывезти строевой лес с приобретенных старообрядцами участков. Лес, согласно договору, был государственной собственностью, а сложенная штабелями древесина мешала возделыванию расчищенных от леса участков [Titius 1864–1866/Х: 10–11, 43; Тоерреп 1870: 450]. Старообрядцы с самого начала требовали освобождения их от воинской повинности вплоть до третьего поколения [Голубов 1871/XVIII: 71], но прусский король согласился освободить только первое поколение, ср.: Titius 1864–1866/IX: 215; Gerss 1909: 71. Вероятно, местные власти, особенно Эккерт, на которого позже ссылались, обещал старообрядцам продление срока или возможность откупиться от призыва в армию, так как до сегодняшнего дня они уверены в том, что были обмануты. На самом деле даже первому поколению старообрядцев не удалось избежать службы в армии, так как королевский рескрипт относился только к тем, кто покупал землю на свое имя [Titius 1864–1866/Х: 19–20, 413]. Следует обратить внимание на тот факт, что угодья чаще всего покупал один, избранный для этой цели старообрядец, тогда как другие (уже после прибытия на Мазуры) получали участки от уполномоченного ими собрата по вере и при этом теряли право на освобождение от воинской повинности, о чем им тогда никто не сообщил. Кроме того, власти начали вводить новые обязанности, такие как копка приграничных траншей шириной более метра и примерно такой же глубины или выкуп страховых полисов [Gerss 1909: 81; Sukertowa-Biedrawina 1961: 51]. Такие условия оказались приемлемыми только для состоятельных старообрядцев, наживших свои состояния еще в Польше. У самых бедных, не особенно разбиравшихся в ситуации, составлявших в общине большинство, не было шансов обзавестись собственным хозяйством.