Из истории старообрядцев на польских землях: XVII—ХХ вв. (Иванец) - страница 96

Таблица 5.

Примерная численность старообрядцев и единоверцев на Мазурах (состояние на 1968 г.)

Вынужденные жить в условиях постоянной германизации, старообрядцы и единоверцы подверглись ей в значительно меньшей степени, чем местные мазуры. Вероятно, процесс германизации был ослаблен благодаря религиозной обособленности старообрядцев, поскольку замена церковнославянских религиозных текстов на немецкие была невозможна, как это произошло с церковными гимнами на польском языке у Мазуров. <Профессор В. Хойнацкий рассказывал мне, что он в 1947 г. от Мазуров в Пише узнал о том, что во время последней войны гитлеровцы отнимали у идущих на службу Мазуров сборники религиозных гимнов на польском языке и давали на немецком> Тем не менее обучение в школе на немецком языке привело к тому, что молодое поколение слабо владеет русским языком, зато все мазурские старообрядцы фактически владеют тремя языками. Самые пожилые и те, кто посещает моленную и церковь, разговаривают между собой по-русски, среднее поколение общается на немецком (дома) и на польском (мазурском диалекте) на работе, молодежь в основном общается на польском (хотя дома используется также немецкий). Дети дошкольного возраста вообще не владеют русским языком, за исключением тех семей, в которых еще живы бабушки и дедушки. Полному исчезновению русского языка препятствует польская школа, в которой, как известно, обучение русскому языку начинается в пятом классе. Мазурские старообрядцы по сравнению со своими собратьями из Белостокского воеводства в большей степени сохранили чистоту говора, так как у них не было прежде постоянного внешнего контакта с русским литературным языком [Grek-Pabisowa 1968: 165–166; Grek-Pabisowa / Maryniak 1967: 461–462; 1968: 305–309; Grek-Pabisowa / Maryniakowa 1972: 323–329]. Зато они более недоверчивы к посторонним и менее открыты. Одной из причин этого недоверия и сдержанного отношения к чужим являются многочисленные репортажи о них, которые показывают их среду – как они утверждают – без достаточного знания историко-этнографических фактов [Bińkowski / Wasilkowski 1956; Bujak 1968: 6; Tokarczyk 1967: 2–3, 48–49; 1968: 137–138; E. К. 1969: 5; Маргелашвили 1972: 47–48]. <Вводящие в заблуждение сведения о «филиппонах» приводятся в книге: Włodarski / Tarowski 1968: 97–99, 101—Ю6.> Особенно сильно староверы были обижены тем, что прочитали о себе в книге М. Ваньковича «На тропах Сментка» (уже после 1945 г.), что их «мужчины носят козьи бородки и у многих выражен монголоидный тип» [Wańkowicz 1936: 73]. Процесс затухания религиозности у мазурских старообрядцев ослабляет их связь с русским народом и культурой. Те старообрядцы, которые после войны оказались на Западе, в письмах родственникам утверждают, что мазурская колония – это те же немцы, только «старославянского вероисповедания» [Юрьев 1959: 1]. По этой причине, а, может быть, также и по другим среда мазурских старообрядцев является не однородной и целостной, а скорее внутренне разрозненной. Польские власти относятся к старообрядцам с сочувствием и толерантностью, а такого отношения властей старообрядцам не приходилось встречать прежде.