Два раза ему удалось вырваться из цепких лап королевского суда, а потом он и вовсе исчез. Его не видели лет пять, пока недавно не объявился торговец, желающий поделиться информацией. Теперь, возможно, у нас появилась какая-то зацепка. «Он предал королевство и погубил жизни тысяч людей, чтобы удовлетворить свою алчность, – рассказывала мне королева. – Голодные драконы могут спать годами, однако пищевые пристрастия у них не меняются. Его нужно найти. И живые, и покойные требуют справедливости».
Еще до того, как я побывала в долине мертвых, я знала, чем обходится пробуждение дракона – того, что крадется в темноте, а потом врывается в мир и поглощает все, что ему только захочется. Этот человек заплатит за украденные мечты и жизни, заплатит за разрушения и посеянный ужас. Пусть некоторые драконы и засыпают навечно, но этого монстра, капитана Иллариона, предавшего соотечественников и убившего тысячи людей, не спрячет даже Дозор Тора. Я найду его, и он заплатит за все прежде, чем его голод унесет еще больше жизней.
«Ты нужна мне, Казимира. Я верю в тебя». Вера королевы в меня значила все.
Я идеально подходила для этой миссии, и она могла помочь мне искупить вину. Год назад я совершила оплошность, которая едва не стоила мне жизни и поставила пятно на почти безупречной службе в главной гвардии королевы. Рахтан означает «не знающий неудач». Но я познала неудачу, и не проходило и дня, чтобы об этом не вспоминала.
В тот день, когда я приняла посла из Рей Ло за кого-то другого, во мне проснулось нечто дикое, необузданное, о чем я даже не подозревала, – возможно, это был раненый зверь, которого я долгое время тайно подкармливала. Мои ноги и руки, будто мне не принадлежа, толкали меня на бездумные действия. Я не собиралась его ранить, точно не сразу, но он сделал неожиданный выпад. К счастью, мой нож не нанес ему глубоких ран – посол выжил после атаки, а на рану пришлось наложить несколько швов. Меня и моих товарищей по службе немедленно арестовали и бросили в тюрьму, но как только выяснилось, что я действовала одна, остальных тут же выпустили на свободу. Что касается меня, то я просидела в камере в южной провинции еще два месяца. Если бы не королева, которая все уладила и добилась моего освобождения, я бы так и осталась гнить в тюрьме.
Как бы то ни было, но эти месяцы прошли не зря: они предоставили мне время для размышлений. Я вдруг осознала, что за долю секунды лишилась самоконтроля и выдержки – тех самых качеств, которыми гордилась и которые в течение многих лет спасали мою шкуру. И, что еще хуже, моя ошибка заставила меня усомниться в собственной памяти. Что, если я больше не помнила его лица? Вдруг оно испарилось из моей памяти, как и многие другие померкшие воспоминания? Эта перспектива меня напугала: если я позволила себе забыть его лицо, то он мог быть где угодно и кем угодно.