Если она хочет быть адвокатом, ей нужно научиться врать.
– Скажи правду, – настаиваю я. – Как дела у Вадима?
В голосе у меня появляется угроза, и Фадила меняется в лице. Она медлит, отворачивается к бассейну, чтобы избежать моего допроса. Но потом начинает говорить.
– Плохо, – почти шепчет она. – Плохо дела у Вадима.
Меня начинает трясти от волнения, я не могу выдавить из себя ни слова и жду, что она скажет.
– Когда ты уехала, он ударился в капризы… Не хотел есть, постоянно видел кошмары… Других детей стал бить… А потом начал заикаться… И в прошлом году совсем замолчал.
Я ничего не могу с собой поделать, из глаз у меня текут слезы, Фадила тоже еле сдерживается, чтобы не заплакать.
– Мы думали, это нервное, и родители возили его по врачам. Но с мозгом все в порядке… дело в самом Вадиме… Он больше не хочет разговаривать. Ни с кем.
Фадила снова закуривает, и я вижу, как у нее трясутся руки.
– Когда ему надо что-нибудь нам сообщить, то он пишет или рисует. Так что родители забрали его из школы и поместили в специализированное учреждение.
Я настолько шокирована услышанным, что не сразу вновь обретаю дар речи.
– Я поеду к нему! Тогда, может быть…
Фадила качает головой.
– Это не очень хорошая идея, Тама, – говорит она. – Он, конечно, обрадуется, когда увидит тебя, но не вынесет, если ты снова уедешь. Не вынесет еще одного расставания… Для него это будет слишком тяжело… Может быть, даже смертельно опасно. Но знаешь, в лечебном центре ему стало немного лучше. Есть прогресс, есть проблеск.
Фадила смотрит на меня утратившим всяческую надежду взглядом.
– У Адины анорексия, – признаётся она. – Она и сорока килограммов не весит… А Эмильен продолжает писаться ночью.
Я закрываю глаза, а когда открываю, вижу слезы на щеках Фадилы.
Вечером, когда Фадила ушла, я много плакала. Я думала о Вадиме, о его страданиях. О том, как все повернулось.
Шарандоны сделали из меня жертву, чуть не сломали меня.
Но главное, они сломали жизнь своим собственным детям.
* * *
На прошлой неделе мне исполнилось шестнадцать лет. Изри пригласил меня в мишленовский ресторан, роскошное место, где я, в общем-то, не чувствовала себя в своей тарелке. Но мне было приятно, что он помнит о празднике и решил провести этот вечер со мной.
Потому что уже несколько недель Изри не в себе. Много пьет, нюхает кокаин и не говорит, почему так нервничает. Думаю, он разругался с Маню, дела у их «клана» идут так себе, люди разбредаются кто куда.
Я пытаюсь поддержать его. Но он не хочет посвящать меня в свои проблемы, поэтому что-то советовать ему мне сложно. Да и как я могу ему помочь, я, служка. Я не очень разбираюсь в ограблениях и других подобных вещах!