Впрочем, чего это я себя раньше времени хороню? Ничего ещё не решено. Кстати, а ведь официально обвинение мне так и небыло предьявлено и ордера на арест тоже так и не увидел. Да и то, что услышал от следователя на обвинение никак не тянет. Хрен они что смогут мне предъявить. Разве что нервы помотают, репутацию в унитаз сольют, промурыжат в камере СИЗО пару месяцев, в крайнем случае полгода или сколько сейчас следствие идёт? В итоге всё равно выпустят. Из Филармонии и так уволился в связи с отъездом, теперь Моня официальный худрук ансамбля. Во Францию мне дорога закрыта, разве что в Москву к Столярову уехать? А оно мне надо? Связать оставшуюся жизнь с музыкой? Не… Это не мой путь.
Останусь в Одессе. Попрошусь пианистом назад в ансамбль, вряд ли мне ребята откажут и пойду учиться в аэроклуб. Где-то читал что перед войной и там пилотов готовили. Но как-то этой темой раньше не интересовался, да и сравнивать возможности школы лётчиков и аэроклуба? Как небо и земля, никакого сравнения в боевой подготовке и выучке. Ну да ладно, будет день и будет пища. Как-то незаметно для себя пригрелся на голых досках и закемарил. Очнулся от лязга замка и сев на нарах сонно уставился на вошедшего следака. Блин! Вот что ему неймётся-то. Опять на допрос? Так и есть…
— Лапин, на выход. — ну, на выход так на выход.
Но в этот раз меня доставили в другой кабинет. Смотрю на хозяина кабинета и тихо офигеваю. Сам товарищ Перцов, главный оперативник Одессы. Нихренасе, какие люди мной интересуются! С Юрием Моисеевичем мы даже немного знакомы. Конечно, не друзья-товарищи, но раньше отношения были неплохие. Он завсегдатай на концертах нашего ансамбля и несколько раз встречались с ним на театральных премьерах в театрах Одессы.
И вообще заметил ещё в прошлой жизни, что почти все руководители силовых структур являются почитателями и поклонниками муз. Не знаю с чем это связано, но ценители прекрасного там встречаются довольно часто. Причём не дилетанты, а действительно люди сведущие в искусстве. Может это у них такой комплекс нереализованных возможностей? Фиг их знает…
Перцов выходит из-за стола подходит ко мне и протягивает руку. — Здравствуй, Миша! — и бросает моему сопровождающему: — Кубаткин, свободен! — тот молча козыряет и закрывает за собой дверь. — Здравствуйте, Юрий Моисеевич. — осторожно пожимаю протянутую руку и замираю в ожидании дальнейшего.
— Проходи, Миша. Присаживайся. — Перцов указывает рукой на стул и возвращается на своё место. С минуту мы разглядываем друг друга и вдруг, видимо заметив ссадину на моём лице, он наклоняется ко мне через стол и взяв меня за подбородок начинает рассматривать мою скулу. Это происходит настолько неожиданно для меня, что я даже не успеваю отшатнуться. С его губ срывается короткий матерок на идиш, но я давно уже выучил самые ходовые выражения. Всё ж таки в Одессе живу. Перцов отпускает моё лицо и устало откидывается на спинку стула.