Ага! Щас! Стану я сдавать в ломбард мамины подарки, тем более такие шикарные и почти «именные». Ну, золотой православный крест, больше смахивающий на небольшое распятие в случае чего сдать-то конечно можно. Тем более у него такая крупная и тяжёлая «цепура», что «братки из лихих девяностых» просто обзавидовались бы. Но вот золотой «Брегет», массивный перстень, крупные запонки и всё это с красивыми вензелями из двух начальных букв моего имени и фамилии, не собираюсь сдавать ни при каких обстоятельствах.
У мамы свои резоны «упаковать» меня в золото. Она боится, что мне «опять придётся голодать и просить милостыню». Договорённость с Полем Дюка о моём обучении в силе, но оплачивать обучение буду я сам. У Муздрамина нет средств на эту статью расходов, так что моя «командировка» и направление на стажировку— это, по сути, всего лишь фикция и повод беспрепятственно выехать за границу.
А как и на что там будет жить «командированный» это уже не их забота. С большим трудом удалось выбить (в виде исключительного случая) разрешение на вывоз трёхсот долларов вместо разрешённых трёхсот рублей. А что мне делать во Франции с советскими рублями если ни один зарубежный банк советские червонцы больше не принимает? Плюнув на всё, обменял у одесских валютчиков пять тысяч рублей из своей «кубышки» на пятьсот баксов сотенными купюрами.
Вообще-то раньше в кубышке денег было намного больше, но год назад вложил их в «дело». Баксы буду вывозить «внаглую» в кармане костюма, отберут так отберут. Если начнут шмонать на таможне, то найдут и отберут всё. И мою «заначку», и «цацки», и мамину контрабанду в саквояже. Кстати, у этого саквояжа интересная история. Это подарок самого «железного Феликса» моей маме!
— Миша, после рэволюции и гражданской войны началась такая страшная инфляция, шо деньги совсем ничего не стоили. Баул из-под денег стоил дороже, чем сами деньги в бауле. Ценилось только золото и бриллианты. Но откуда у меня это могло взяться если мой Юзек давно уже всё сдал на нужды своей рэволюции? Я шила только за продукты, но часто ложилась спать совершенно голодной.
— Эти шлемазлы из ЧК постоянно врывались в мой дом перетряхивали всё моё имущество в поисках спрятанного золота, но не гнушались даже остатками моих продуктов из ларя! Миша, я так много и сильно не боялась никогда в жизни. Даже когда мои квартиры после ареста Юзека обыскивали жандармы, они были намного деликатнее и обходительнее чем ЧК! — мама чуть слышно вздохнула и продолжила:
— И вот я совершенно случайно узнаю, что в Одессу приехал Феликс. Как сейчас помню, в тот день стояла сильная жара, июнь в двадцатом году вообще выдался на редкость жаркий. А я решила, вот сейчас пойду и выскажу ему всё что думаю и о нём, и о той власти, за которую погиб мой непутёвый муж. Пусть я тоже умру, но и Феликсу будет стыдно за то, как страдает вдова его погибшего друга.