В дальнейшем я убедился, что этот серый мир распада с его персонифицированным создателем не самый «низовой» на просторах моего «расширенного» ума. В нем все-таки были какие-то попытки форм, попытки безнадежных построений, отлипаний от хаоса и пустоты. Но когда я познакомился с мирами «провалов», с черной засасывающей радиацией, энтропирующей сознание на усиливающейся, а потом исчезающей волне космического ужаса, тогда для меня и этот серый мир казался относительно комфортным, а его «начальник» — архонтом Абраксасом, просто по невежественному заблуждению принимающим себя за Бога-творца и подменяющим онтологический план существования психологическим.
Однако мои путешествия по ночным хтоническим мирам всегда оканчивались благополучно — я просыпался в изумительной, надежной реальности бодрствования и благодарил Бога за то, что она существует.
Впрочем, и в состоянии бодрствования растревоженные хтонические миры моего подсознания давали о себе знать, неприятно деформируя восприятие реальности в неожиданных для меня местах. К тому же в тот период я жил в совершенно ином кругу представлений о мире. Сейчас, когда мой ум более-менее вернулся к своим обычным границам, я пишу, что все странные эффекты восприятия, чувства и видения порождались моим подсознанием. В тот же период я нисколько не сомневался, был абсолютно убежден в существовании невидимого мира сил с его «ангельским» и «бесовским» населением, причем мира, по всем своим силовым параметрам вечности неизмеримо превосходящим нашу согласованную реальность.
Уличное и дворовое пространство, видимое из окон моей квартиры, включая и окна соседнего дома, представляло собой батальное поле духовной, энергетической битвы между мной и «бесами». Когда я выглядывал из окна, я обязательно натыкался то на группу мужчин, стоящих на углу здания ателье под вывеской с изображенным на ней большим черным женским сапогом, то на балконную дверь соседнего дома, которая непременно в тот момент, когда я на нее смотрел, начинала открываться и оттуда появлялась человеческая фигура. И от групп, и от отдельных человеческих фигур исходили как бы невидимые лучи неблагоприятной, фобиальной энергии и устремлялись на меня. Такое иллюзорное угрожающее воздействие окружающего мира на больного — в общем-то типичный шизофренический синдром. Больные с подобным синдромом часто жалуются на соседей, что те их «душат», травят какими-то излучениями и т. п. Но поскольку я был задействован в систему духовного делания, где «искушения» и сражения с «дьяволом» — необходимая часть программы и я отчетливо различал, что одно дело — люди, а другое — бесы, действующие через людей, то мне и в голову не приходило относиться ко всем этим эффектам как к проявлениям психоза и бреда. Я воспринимал их как узаконенное тысячелетней традицией бесовское наваждение и успешно боролся с ним мистическими средствами — рисовал на оконных стеклах пальцем, смоченным святой водой, кресты и молился. Поскольку я абсолютно верил в силу молитвы и Креста, то, соответственно, и «бесы» утихомиривались — исчезали угрожающе-фобиальные «лучи». Более того, было даже два удивительных совпадения и на физическом, событийном плане. Во-первых, подойдя однажды к кухонному окну и увидев, что под вывеской с сапогом собралась компания разговаривающих между собой мужиков, позы и жесты которых действовали на меня крайне угрожающе, я быстро нарисовал на стекле пальцем крест, произнес несколько раз про себя слова Иисусовой молитвы и мужики тут же разошлись в разные стороны. Я возликовал.