Второй похожий «контакт» — но уже через голову — произошел следующим образом. Со мной иногда, по ночам, случались приступы «умирания», я начинал впадать как бы в кому или кататонию. Но в одну из ночей это «умирание» достигло такой степени, что я уже как бы и на самом деле стал умирать, физически. Тело начало холодеть, становилось мраморно тяжелым — я не мог пошевелить ни одним членом. Жизненная сила — в виде каких-то странных потоков энергетического тления как бы испарялась из тела. Я очень хорошо ощущал процесс опустошения своего тела от жизненной энергии. Одновременно опустошалась и голова — пространство внутри головы становилось бесконечно огромным и совершенно пустым, а тело все больше и больше застывало и каменело. И вдруг, когда я уже был на грани полного растворения (причем у меня страха никакого не было) откуда-то из самых дальних глубин этого огромного пустого пространства, образовавшегося у меня в голове, возник, сначала тихо, а потом все громче и громче, часто повторяющийся, на высокой ноте женский крик: «Боюсь-боюсь-боюсь-боюсь — и т. д.». Голос был наполнен чувством ужаса и, усиливаясь, как бы возвращал меня к жизни. И, действительно, тело стало теплеть, пространство и пустота внутри головы исчезать, умирание прекратилось. Голос был очевидно Анин. Теперь у меня нет никаких сомнений, что мы были с ней связаны (или я с её во мне «проекцией») тогда индукцией гайстпарунга на каком-то довольно глубоком уровне нашего подсознания, и когда мое «умирание» дошло до этого уровня, то включилась Анина (или «проекция» Ани у меня в голове) реакция на него в виде страха. В отличие от меня, она не готова была еще умирать и своим криком «вытащила» меня из этого состояния.
Зимой мы недели две жили с Аней (в разных комнатах и без какого бы то ни было телесного контакта) на Кировской. Однажды к нам в гости пришел Володя Сорокин. У меня был тогда как раз период «архангельских» созерцаний. Ментальное пространство этих созерцаний было довольно отвратительным, силовым и в то же время уже как бы и смешным для меня, потому что к этому времени, зная, что нужно выбираться из этих пространств, я относился к ним как Алиса в стране чудес к своим зазеркальным приключениям. Итак, явился Сорокин в виде архангела — краснолицый, с грозным взглядом небесного воина и как бы окруженный плавающими вокруг него невидимыми «духовными» военными причиндалами, которые он, как «архангел», эманировал вокруг себя в виде чистых силовых энергий, а мой ум уже артикулировал их в мыслеформы. Особенно поразила и рассмешила меня одна артикуляция его воинственной атрибутики — нечто вроде гигантских (длиной метра два и весом, наверно, в тонну или больше) красных гантелей, которые вращались вокруг нас (но не визуально, а как психоэнергетические представления в моем уме). Мне стало смешно и я, чтобы не рассмеяться при Володе и Ане (не мог же я им объяснить причину своего смеха!), быстро ушел в другую комнату, зарылся лицом в подушку и некоторое время беззвучно хохотал, пока не прошел истерический приступ смеха.