У нас хранится гардероб Петра Великого: рассматриваем его одежду и понимаем – он ценил простоту, удобство, но знал толк в вещах изящных и элегантных. У Петра был прекрасный вкус – вряд ли бы он приобрёл полотно Рембрандта «Прощание Давида с Ионафаном», если бы не ценил красоты, тонкости, изящества. Он был не только царь-плотник, но и царь-модник, человек тонкого вкуса. В Эрмитаже хранится довольно большой гардероб Петра, почти 300 единиц: камзолы, сюртуки, шёлковые домашние халаты и жилеты, коих у него было очень много, и он часто менял их. Все костюмы – по последней европейской моде, из отличных и очень дорогих материалов: тончайший шёлк, сукно, сатин, бархат. Всё выполнено в строгом стиле – просто, но роскошно. Единственное исключение – очень пышный костюм, который он надевал на коронацию Екатерины.
В костюме небесно-голубого цвета, в красных шёлковых чулках, шляпе с перьями, в туфлях на каблуках с серебряными пряжками – непохоже на вкус Петра. «Сей кафтан в угодность супруге своей имел государь на себе только во время празднества коронации и после никогда не надевал его, почитая оный неприличной для себя одеждой, ибо обычно носил гвардейский или флотский мундир».
Или нарядный, дорогой, но простой костюм на балах: «Пётр был великолепен». «Рукава настолько неудобные, что, если рукой махнёшь – или в похлёбку попадёшь, или стекло разобьёшь», – говорил Пётр и создавал указ за указом, которые касались манеры одеваться. Служилые люди, чиновники, приближённые ко двору, должны были повиноваться и сменить традиционную одежду на европейскую: «…носить платья верхние саксонские, а исподнее, камзолы, и штаны, и башмаки, и сапоги немецкие. Летом же носить одно французское». Перемены не коснулись крестьян, священнослужителей, купцов и старообрядцев.
Подробности, мелочи, привычки, чудачества… они много и о многом говорят, и только музей хранит, бережёт «дыхание времён». Вещи никогда не обманывают – они уточняют, выясняют особенности эпохи, характеров, атмосферу веков. Атмосфера времени – тонкость, которую не понять логически, её можно лишь ощутить.
Во время пандемии выяснилась одна удивительная закономерность: люди не могут перемещаться по миру, не могут путешествовать, а предметы, оказывается, могут – мир для них открыт, будто ничего не происходит. Мы подготовили несколько отличных выставок, картины приехали и вновь напомнили нам о красоте и хрупкости мира, о памяти и забвении, о надежде и терпении.
Музей – единственное место в мире, основанное на реальных вещах. Реальная вещь всегда – жива, она наполнена какой-то важной энергией, она излучает флюиды, вещи обладают памятью и влияют на нашу память.