К сожалению, император Николай I слишком увлёкся искусством и позволял себе решать, какое искусство заслуживает внимания, а какое – нет. Он ежедневно с 13 до 14 часов руководил Особой комиссией, которая занималась отбором и развеской картин: «Живописные картины и портреты распределяются в эрмитажных галереях по школам, художникам, эпохам, и тщательно следилось, чтобы оные имели, сколь возможно, выгоднейшее для них освещение». Говорят, иногда Николай проявлял необыкновенное упорство. «Если он решал, что картина принадлежит к определённой школе или направлению, его было мудрено переубедить, – вспоминал начальник Второго отделения Императорского Эрмитажа Фёдор Бруни. – Специалисты говорили: “Ваше Величество, мне кажется…” “Нет уж, Бруни, не спорь. Я сказал это фламандец, значит – фламандец”».
Николай I внимательно и строго следил, чтобы в экспозицию входили только первоклассные вещи, по его убеждению и его вкусу. Почти все эрмитажные картины Тициана, Мурильо, Веласкеса появились благодаря Николаю I. «Портрет папы Павла III» Тициана и великий «Портрет старика» Гирландайо – личный выбор Николая. Император считал, что его бабка, Екатерина, накупила слишком много барахла, и решил от него избавиться. К сожалению, многие картины, как не соответствующие высокому, вернее – высочайшему, уровню, были распроданы. Николай I разделил всю коллекцию на три части: картины, которые необходимо показывать, – они обязательно должны быть в экспозиции; картины, которые есть смысл держать в запасниках; и картины, от которых нужно избавляться. Была создана специальная комиссия. Конечно, она руководствовалась пожеланиями Николая и, к сожалению, многие замечательные картины Эрмитаж покинули, в частности – створки картины Луки Лейденского.
Такое расточительство власти – огромная ошибка: музей не имеет права бездумно, сообразуясь только с личными вкусами правителей, растрачивать свои сокровища. Задача музея – собирать и хранить, охранять собранное, приумножать, но не приуменьшать свои собрания. Музей бережёт прошлое и не может по собственному усмотрению распоряжаться им, он должен помнить свою роль в истории: наследие прошлого нужно передавать будущим поколениям, и дальше, и дальше…
Когда террористы атаковали Пальмиру, весь цивилизованный мир умолял: не уничтожать, не разрушать памятники, музеи. «Это всё наше, – отвечали бандиты. – Мы распоряжаемся своими ценностями так, как считаем нужным». Они уничтожили сокровища – совершили чудовищное преступление против человечества. Такое же варварство проявляли и христиане, уничтожавшие античные памятники, и большевики, которые во имя идей разрушали православные храмы, сжигали иконы. Дикое варварство, лишившее мир и красот, и великолепия, и памяти. Я убеждён и отстаиваю свою позицию: культура принадлежит всем, живущим на земле, и ни одному народу не позволено распоряжаться ею по собственной прихоти или капризу. Мне кажется, всем нам нужно помнить: музей – место, где концентрируются силы, противостоящие злу. Обратите внимание: силы зла в первую очередь уничтожают музеи, памятники, книги, потому что это – вернейший способ уничтожить память о прошлом, а без памяти о прошлом легко кем угодно манипулировать, в любых целях.