– Какая радость!
Клим Пантелеевич перевёл словесную перепалку инспектору.
– Ладно, хватит пьеску разыгрывать, – покривил губы полицейский. – Мисс Флетчер, вы свободны.
Дождавшись, когда дама покинула номер, Яновиц сказал:
– Труп увезут в морг. Американское консульство мы проинформируем о случившемся. Пусть дипломаты сами решают судьбу покойного. Экспертизу содержимого желудка мы проведём и, если в нём обнаружится яд, обязательно возбудим уголовное дело по убийству. Суицид, как вы понимаете, отпадает, поскольку нет предсмертной записки. Однако вы со дня на день уедете. Удерживать вас насильно я не имею права. Судебный следователь тоже не станет этого делать. Остаётся одно – прекратить предварительное следствие за отсутствием лица, привлекаемого в качестве подозреваемого в совершении убийства мистера Перкинса. В таком случае, мы отправим в американское консульство заверенные копии всех материалов уголовного дела, а они уже пусть связываются с департаментом полиции Нью-Йорка, а те продолжают расследование.
Раздался стук в дверь, и на пороге появился коридорный. Извинившись, он сказал:
– Господина Ардашева срочно просят к телефону.
– Кто? – спросил Клим Пантелеевич.
– Детектив Войта.
– Has mister Voyta phoned?[22] – спросил Баркли.
– Yes, he has[23].
– What does he want?[24]
– I think we'll know out[25], – ответил Ардашев и перешёл на чешский: – Что ж, инспектор, простите, я должен с ним переговорить.
– Пожалуй, пойду с вами. Хотел бы я знать, что этот прощелыга умудрился раскопать, – пробубнил Милош Яновиц.
Спустившись вниз, Клим Пантелеевич взял трубку. Войта информировал недолго. Закончив разговор, Ардашев повернулся к Баркли и сообщил:
– Как выяснил мой помощник, Морлок, действительно, разослал письма в семь самых дорогих отелей Праги. Шесть из них вернулись обратно, за отсутствием получателя.
– Выходит, его нет в Праге? И нам нечего бояться? – с надеждой в голосе вопросил американец.
– После попытки вашего отравления и смерти Алана Перкинса я не стал бы так категорично заявлять, – изрек Клим Пантелеевич и тут же пересказал суть беседы с Войтой инспектору, нетерпеливо переминавшемуся с ноги на ногу.
Выслушав Клима Пантелеевича, полицейский выбил трубку о каблук ботинка и заявил:
– Одно могу сказать, этот Морлок – трудный орешек, и вам будет очень непросто его расколоть.
– Возможно. Но, так или иначе, это лишь вопрос времени.
Дождавшись, когда полицейский удалился, Баркли подошёл к Ардашеву и дрожащим голосом спросил:
– Что нам теперь делать? Чего ждать? Кого опасаться?
– Мне надобно обдумать случившееся и исследовать письма, которые вы мне сегодня, надеюсь, передадите. А завтра жду вас у себя в десять утра.