Полицейский пожевал губами и сказал:
– Я изучил недолгое пребывание господина Нижегородцева в Праге и со всей уверенностью могу сказать, что у него здесь не было врагов. Думаю, его убили случайно. Он ведь надел ваше пальто, не так ли? А шляпы у вас, как я заметил, почти одинаковые. Покойный просто оказался не в том месте и не в то время.
– Только не вздумайте поведать эту гипотезу моей жене, когда будете спрашивать, где я находился вчера ночью. Она и так не может отойти после смерти Нижегородцева.
Инспектор поднялся.
– Я не вижу смысла её беспокоить. Пока у меня к вам нет вопросов. Что ж, желаю вам раскрыть дело с вымогательством Морлока, как можно скорее. Честь имею кланяться.
– До свидания, инспектор. Позвольте вас проводить.
– Вы очень любезны.
Когда за полицейским закрылась дверь, Войта спросил:
– Чего хотел этот скользкий полицейский уж?
– Ухажёра американки, за которым вы следили, сегодня ночью убили из того же оружия, что и доктора Нижегородцева. Это и смутило инспектора, и он пришёл поделиться со мной сомнениями.
– Об этом убийстве уже написали почти все газеты. Вот, смотрите, – протягивая Ардашеву свежий номер «Пражских вестей», сказал помощник. Затем, злорадно добавил: – Вот Баркли обрадуется! Он, по-моему, к Лилли Флетчер неравнодушен.
– Жаль, что вы так много времени потратили на этого грека. Я даже не успел им заняться, хотя, может, это и к лучшему.
– А того второго, который был с ним в «Унионе», вам удалось разглядеть на фотографии?
– К сожалению, снимок неважный. Изображение не чёткое. Понял только, что он левша. Чашку держал левой рукой.
– Я боялся, что они услышат шум затвора фотоаппарата, да и света было недостаточно.
– Знаете, Вацлав, я не удивлюсь, если окажется, что и это злодейство – дело рук Морлока, – проронил хозяин детективного агентства.
– Всё может быть, шеф. Всё может быть, – серьёзно выговорил Войта, барабаня пальцами по крышке стола.
– Но Баркли говорить об этом не стоит. Он и так теперь своей тени боится.
– Могила! – приложив палец к губам, согласился бывший пражский полицейский.