– Дома. В это время я обычно сплю.
– Кто может это подтвердить?
– Жена.
– Допустим. А как вы можете объяснить, что на месте убийства пианиста, я нашёл вот это? – полицейский и развернул кусок бумажки, в которой лежал зелёный леденец.
– А почему я должен это пояснять? – Ардашев удивлённо поднял брови.
– Потому что вы, как известно, большой любитель такого рода сладостей.
– Леденец мог валяться на месте происшествия давно. Это, во-первых. А во-вторых, вы продемонстрировали мне, насколько я понимаю, конфетку «Берлинго», а я уже целый месяц наслаждаюсь ландрином, который мне посчастливилось купить в Ревеле. Извольте взглянуть, – Клим Пантелеевич и вынул из кармана коробочку с надписью «Георг Ландрин». – Ваша уловка, инспектор, не удалась. Следующий раз, если захотите куда-нибудь подбросить леденцы, которые я употребляю, будьте внимательнее.
Полицейский недовольно шмыгнул носом и заметил:
– Да, не буду врать. Не было там никакого «Берлинго». Но вот какое дело: убитый грек тоже прибыл из Ревеля. Кроме того, он не только аккомпанирует русской певице, он ещё и её импресарио. Госпожа Надеждина рассказала, что Панайотис прервал выступления в Эстонии, и они срочно выехали в Прагу.
– Возможно.
– А на днях он объявил певице, что впереди гастроли в Берлине, и там его временно заменит другой музыкант, потому что ему надо будет срочно попасть в Роттердам и якобы договориться о её выступлениях в ресторанах Голландии. – Полицейский помолчал и спросил: – На кой шут им Голландия, если они не знают тамошнего языка? Кто пойдёт их слушать?
– Понятия не имею.
– А вы, случаем, не Берлин вознамерились посмотреть? Вацлав хвастался, что едет вместе с вами заграницу.
– Как раз завтра и отправляемся. Мы заключили с мистером Баркли соглашение и будем сопровождать его пока не раскроем известное вам дело о вымогательстве. Я пообещал отыскать Морлока. Не исключаю, что затем нам придётся плыть через Атлантику в США.
– Из Роттердама?
– Там будет видно. Сегодня мы получили визы.
– Странно всё это.
– Что именно?
– Удивительное меланже с множеством совпадений, – раздумчиво протянул инспектор – Ревель, Прага – Берлин – Роттердам… отравление мистера Баркли, Алана Перкинса, душегубство вашего друга и теперь похожее убийство музыканта и импресарио в одном лице.
– А мне кажется, инспектор, кончина музыканта никакого отношения к делу Баркли-Морлока не имеет. И смертоубийство доктора Нижегородцева никак не соотносится ни с Таллином, ни с Берлином, ни с Роттердамом. Есть дело Баркли, дело доктора Нижегородцева и дело музыканта-импресарио. Пока я вижу лишь связь между двумя последними убийствами. И связывает их, насколько я понял, один и тот же парабеллум. Но тогда вам надобно доказать, что моего друга застрелил импресарио. А вы не думали о том, что доктора и музыканта убил кто-то третий?