Если одиночка имеет право стать опекуном — что ж, тем лучше: останемся друзьями. Значит, мне не светит стать твоей сварливой женой… Почему-то в памяти всплывают строчки из песни, которую пела у костра Маргарита. Сначала «Пройдут лихие времена, тогда мы пир горой закатим», потом странная строчка, которую я не запомнила, только рифма на «закатим» там шла «за кадром», а концовка — «Ты подойдешь ко мне, мой друг, и мы обнимемся с тобой». Эти «лихие времена» — штамп, конечно, но перекликаются с твоим прогнозом «хэппи энда». Помнишь, мы ещё шутили до пикника? Кажется, целая жизнь прошла…
Между прочим, удивительно, что при таком наборе слов сентиментальными песни бардессы не прозвучали. Наверно из-за тоски, которой у Маргариты через край. Не понимаю. Молодая, красивая, талантливая…. Ей-то чего не хватает? Не постигаю. Кажется, мужчины должны были бы таких любить… Интересно, с кем это она так мечтает обняться? Интересно вообще, как сочиняются стихи. Правда?
Итак, вчера ты опять выполнил свою «великую миссию» — допился до бесчувствия. Кириллу сейчас только твоей любви не хватает! Паша, умоляю тебя, не дёргай мальчика: его короткая жизнь и без тебя, честное слово, основательно задёргала этого несчастного юношу.
Неужели я действительно без конца повторяю одно и то же? Насчет «не судите» тоже? Бзик у меня по этому поводу образовался, что ли? Извини, больше не буду. Постараюсь, во всяком случае.
Вчерашний вечер, ночь и сегодняшнее утро тем хороши, что Кирилл у меня. И я поймала себя на том, что плачу уже не так обильно, а при нём перестаю думать о случившемся. Говорят, кошки облегчают боль своим присутствием. Не знаю про кошек, я их терпеть не могу, а то, что около парнишки всё плохое испаряется и исчезает — это точно. Из цикла «испытала на себе». Ко мне льнёт… Так приятно — не передать! Не подходит, а приближается, быстро, молча, как-то сбоку, — и никаких фокусов с дверью душевой. Тихо радуюсь, что есть лишняя спальня. А с тех пор, что он проснулся, — от меня ни на шаг. Даже странно для столь юного возраста. Ему бы за девочками бегать… Впрочем, какие девочки? Какое гулянье? Ведь только отца похоронил. Можно понять человека.
Вдруг вспомнил: когда-то маленьким притворялся, что у него «головка болит» и просил: — Кларуся, погладь ребёнку головочку.
Возник около меня, когда я жарила завтрак (и вкус у мальчишки не поменялся: до сих пор омлет — любимое блюдо), положил голову на плечо (для чего ему пришлось согнуться чуть ли не пополам) и говорит тоненько так, жалобно: — Кларуся, у меня головка болит. Погладь ребёнку головочку. — И дальше баском: — Как когда-то, в детстве.