Джарднисы — этo из Диккенса, они там судятся целую вечность. Роман называется «Холодный дом», сначала ужасно скучно, а потом — ничего, даже увлекательно. И к этим ревнуешь, говоришь? Ну, даёшь!
Клара. 11 июля, вторник, 18–06
Наконец, домой пора, Кирюшка ждёт, а тут звонки. Я быстренько дописываю, потому что происходят следующие вещи.
Сначала опять позвонила заново взрыдавшая Лизка. Йоська орал, что полюбил другую и требовал у жены развода. Согласен оставить ей всё, что нажито, только чтоб отпустила. Я успокоила несчастную женщину тем, что любой нормальной бабе он с одним рюкзаком, скорее всего, окажется не нужен, и отвязалась, пообещав звякнуть из дому.
Следующей на очереди (вот такая я теперь популярная!) оказалась Сюська. Оказывается, шлемазл явился к ничего не подозревавшему Сапожнику, выложил всё, как на духу, и потребовал развода и у него. Адик в ответ не удостоил Йоську ни единым словом и позвонил пока ещё законной супруге на работу, куда она, Сюська, «только что приползла после леса, который вымотал остаток сил». У меня втихаря вопрос: почему так долго ползла? Уж не с заходом ли к кому-нибудь третьему?
Короче, далёкий от искусств муженёк пообещал неверной половине застрелить из того же пистолета её, а потом себя. Если Сусанна его бросит и уйдёт к «этому Гераклиту». Не более близкий к искусствам Йоська начал вопить над свободным от телефона ухом, что дескать, после всего, это он — Гераклит? Кто знает, где пистолет, тот и Гераклит, то есть — убийца. В данном случае, Адик сам же напрашивается на мысль. Незадачливый убивец, естественно, заорал в трубку, что если этот Пуаро (пожалуйста, а Пуаро знает) сейчас же не заткнётся, то вот тогда-то он, обманутый супруг, покажет кое-кому кое-чью мать и действительно кое-кого пристукнет. На что Йоська показал, что тоже не лыком шит, и затребовал с Отеллы алиби. В результате, попутно выяснилось, что алиби нет и у Адика.
Сюська стала рвать на себе волосы, просить у мужа прощения и гнать любовника по телефону в рогатое ухо супруга с таким криком, что Йоська слышал каждое слово. А потом позвонила мне и обвинила во всех своих несчастьях. Нашла, наконец, виноватого.
Слушай, причём тут Гераклит? Ты понял? Я — нет.
Ой, кто-то по сотовому рвётся. Позже допишу и отошлю всё вместе.
Повесили трубку. Неприятно, когда не удаётся узнать, кто звонил.
Паш, из всего, что я сейчас сумбурно накалякала, ясно одно: у Сапожника нет алиби. Правда, сам он (по словам Сюськи) клянётся и божится, что тихо-мирно сидел в лесу, рассматривая звёздное небо. Но, чтоб на небо смотреть, презерватив не нужен даже Адику, посему на лицо ещё один подозреваемый. Ты не в курсе, имели Сапожники дела с Олегом или нет?