Вагина — твой космос (Дмитриева) - страница 17

На уроках сексуального образования в США мальчикам рассказывают, что у них есть эрекция (т. е. возбуждение) и эякуляция (т. е. оргазм).

О чем узнают на этих уроках девушки? О том, что у них есть месячные и возможность забеременеть. О том, что заболевания, передающиеся половым путем, и нежелательная беременность могут сломать их жизнь. (На эту тему можно посмотреть выступление Пэгги Оренштайн на TEDx «Что думают девушки о своем удовольствии от секса?»)

Какие установки о сексе это впечатывает в бессознательное?

Секс — это опасно.

Секс — это грязно.

Секс — это плохо.

Секс — это стыдно.

Сексуальная реализация и оргазм дают женщине гораздо больше, чем может показаться, — не только в сексе, не только в спальне и даже не только в отношениях с мужчиной. Я говорю про реализацию ее природы. Про ее уверенность, про ее горящие глаза, про ее ощущение «Я могу!», «Я достойна!», «Я имею право хотеть и получать то, что мне нравится!». Это про совершенно иной уровень чувства собственного достоинства и любви к себе.

Табу, табу и еще раз табу

Я хочу продемонстрировать чуть детальнее, каким образом и с какого момента сознание человека начинает подвергаться информационному воздействию, создающему запреты и особенности восприятия сексуальности. Для этого я поделюсь историей моей коллеги, молодой мамы, наблюдавшей за взрослением своего сына, с которым она старается воплощать идеи любви, принятия сексуальности и разумной свободы. Это история о том, как подобное воспитание маленького человека и его восприятие тела входят в конфликт с установками бабушек и дедушек, рожденных в СССР.

Мария, 32 года. Когда моему сыну было полтора года, он активно изучал свои гениталии, радовался любым изменениям: увеличению размера, дырочке на кончике члена, ему нравилось трогать то, что еще недавно скрывалось под памперсом, и наблюдать, как водичка прямо оттуда струйкой течет в горшок. Было жаркое лето, мы отдыхали в домике у Средиземного моря и надевать лишнее на кроху не было никакого смысла. Я искренне наслаждалась этим восторгом малыша от новых ощущений. Бесконечно включала камеру на телефоне, чтобы запечатлеть эту эмоцию «Колумба-первооткрывателя». И в каком же шоке я была от поведения моих родителей, заметивших этот новый интерес внука! Они краснели, вздыхали, заламывали руки. Им было явно неприятно, нет, им было жутко страшно. Они пытались его отругать, сунуть ему машинку или еду, лишь бы его руки были заняты чем угодно другим и не прикасались к этому запретному месту. Родители волновались, что их внук «занесет грязь», «повредит кожу» или, самое очевидное, «станет онанистом». Любопытно было за этим наблюдать. Больно и любопытно. Я размышляла, откуда эти идеи, что они несут за собой и к чему могут привести, если дать им волю. Что может знать маленький человек о своем писюне? Пока он не чувствует различия между ухом и пальцем ноги — в том смысле, что и то и другое ему просто интересно, и то и другое доставляет какие-то ощущения, помогает изучать мир и существовать в этом мире. Что будет, если сказать ребенку, что есть постыдные места на его теле, что будет, если это повторять постоянно? «Не суй туда руки», — слышала я на пляже от мамы трехлетней девочки. Туда! Там что-то такое, что никак не называют и запрещают трогать. Какие чувства это может рождать у подросших детей?