А затем меня озаряет.
– Ох, это… это Элан.
Ариен быстро проводит рукой по странице, размазывая чернила. И начинает краснеть.
– Я просто использовал его лицо в качестве референса. – Он указывает на лестницу, ведущую в библиотеку.
– С портрета.
– Ага, – удается сказать мне, – портрета.
Я вспоминаю тот день в библиотеке, когда Лета раскрыла портрет моей семьи. То, как она смотрела на меня. Своими проницательными серебристыми глазами, полными упрека. С момента нашей первой встречи она знала меня. По-настоящему знала меня таким, какой я есть. И даже тогда, когда я так сильно ее ненавидел, меня тянуло к ней. Из-за этого знания.
Она знала, что я чудовище, но не отвернулась.
Ариен смущенно наклоняет голову. Он подстриг волосы после ритуала, и теперь концы неровно падают, частично закрывая его лицо. Я кладу руку ему на плечо. И чувствую себя потрясенным этим напоминанием об Элане. И вот мы подобрались к самому личному, упоминая мою потерю – или его – за все время. Ариен тщательно скрывал свою обиду на Лету. Тяжесть давила ему на сердце.
– Очень похоже, Ариен.
Он складывает бумагу. Прячет ее под стопкой блокнотов.
– Спасибо.
Кловер толкает его локтем. Ее губы кривятся в игривой улыбке.
– Ты нарисуешь меня следующей?
Ариен пристально смотрит на нее. И добавляет еще один блокнот к стопке, которая скрывает портрет.
– Роуэн, ты сказал, что хочешь попросить об одолжении?
Я медленно снимаю перчатки. Впервые я начал носить их после того, как появилась Гниль, вместе с плотно застегнутыми рубашками и тяжелым плащом – даже в разгар лета. Я хотел скрыть как можно больше себя от остальных. И хотя от Гнили мы избавились, привычка осталась.
Теперь я чувствую себя обнаженным, уязвимым, когда развязываю шнуровку на манжетах и откидываю рукава. Я снимаю повязку со своего запястья. Протягиваю свои руки.
– Мне нужна ваша помощь с этим.
Ариен и Кловер замолкают, когда видят отметины на моей коже. Раны выглядят хуже, чем когда-либо. Почерневшие порезы, темные полосы, тянущиеся вдоль моих предплечий. Синяки, которые собираются, как тени, под печатью на моем запястье.
Ариен дотрагивается до отметины выжженной печати. Нерешительно нажимает на нее.
– Эш! – Я отскакиваю назад, вырываясь из его прикосновения, когда боль резко пронзает меня. Я сжимаю рукой печать, когда тьма затуманивает мое зрение. Мое дыхание становится хриплым, громко отдаваясь эхом в маленьком пространстве тихой комнаты.
Кловер в ужасе наклоняется ко мне.
– Роуэн, что с тобой стряслось?
Мои зубы впиваются во внутреннюю сторону щеки. Я чувствую вкус крови, земли и горьких трав. Меня захлестывает волна эмоций. Боль, потеря. Серебристый пронзающий холод бесконечной ночи. То же самое я чувствовал во время каждой десятины. Когда я ходил к озеру, впускал тьму внутрь себя.