— Иди ты, сам знаешь куда, — беззлобно огрызнулся Макс, с хрустом потянулся и, оглядевшись, спросил: — Остальные еще спят?
— Да нет. Профессор пошел рыбы наловить, Дейва с Эридой отправил дров набрать, а наш проводник вон…, — Сашка мотнул головой в сторону стреноженных лошадей. — Уже часа полтора свою полосатую выскребает, разве что гривы в косы не плетет и то не уверен.
— Понятно, — Максим еще раз потянулся, зевнул и одним движением вскочил на ноги. — Пойду пройдусь, пока ты тут свое варево заканчиваешь. Что у нас там кстати?
— Тоже что и вчера, то есть каша, — Малышев продемонстрировал свою палку-мешалку, с которой в котелок медленно стекала желто-зеленая жижа. — Правда есть надежда поесть рыбки, но это уже от нашего прохфессора зависит.
* * *
Максим спустился к реке, огляделся и, заметив метрах в двадцати ниже по течению нависшие над водой самодельные удилища, неторопливо направился в их сторону. Дорнер примостился почти у самой воды, выдолбив в глинистом берегу несколько ступенек, застелив одну из них травой и приспособив в качестве сидушки. Удочки были сделаны из длинных ветвей растущего неподалеку кустарника, который своим видом походил на росший пучками земной бамбук, а на поплавки были пущены плохо обточенные палочки. Самими же снастями профессор обзавелся давно, купив их у рыбаков в одном из портовых городов и при любом удобном случае пускал в дело, порой расширяя рацион путешественников своим уловом. Вот и сейчас в привязанном к колышку садке плескалось что-то довольно крупное и пятнистое, как бы намекая на хорошее жарево в дополнение к осточертевшей марквасной каше.
Максим несколько минут постоял позади Дорнера, буравя взглядом покачивающиеся на легкой ряби поплавки, затем примял окружающую траву и уселся.
— Не спится? — поинтересовался тот, поднимая одно из удилищ и снимая с крючка подкисшую наживку.
— Так уже вроде как вставать пора, ночная полоса уходит.
Они дружно посмотрели в небо, которое почти у горизонта словно разделили на две части проведя между ними незримую черту с одной стороны которой плескалась бездонная синева утреннего неба, а другая от края до края была заполнена беспросветной чернотой ночи.
— Я, наверное, никогда к этому не привыкну. Постоянно кажется, что мы какие-то домашние питомцы, сидящие в ящике, а неведомый хозяин то закрывает, то открывает его крышку. Все невольно жду, когда появится огромная рука и начнет сыпать корм.
— Привыкнешь, Макс. Человек знаешь ли такая скотина, что привыкает ко всему. Вот черт! — серебристая рыбина вильнула хвостом и, совершив победный кульбит в воздухе, с легким всплеском ушла в глубину.