Там на поляне рядом лежали два застреленных человека, горели, отогревая мерзлую землю, костры. Третий человек, седой, худой, высокий в длинном овчинном тулупе встал с колен, оглядел четверых въехавших на поляну всадников, выделил взглядом Всеслава. Замер, слегка вздрагивая, молча глядя на польского рыцаря.
- Чтобы их похоронить потребуется помощь всех наших, — мгновенно принял решение Всеслав. — Ендрек, вернись, позови.
- Ты человек Болеслава, — седой человек с черными густыми бровями и длинной бородой оценил упряжь Всеславова вороного коня, упряжь с белым орланом, символом правящей династии Пястов. — Ты даже не спросил, кто мы такие, за что застрелили моих товарищей.
- Так застрелили же, — пожал плечами Всеслав, вглядываясь в странно молодые глаза говорившего. — Негоже оставлять мертвецов непохороненными. Люди, все же.
- Их застрелили по приказу князя Болеслава, — с легким вызовом сказал старик. — Князь отдал приказ, уничтожить всех афонских монахов в своем княжестве.
- Почему ты остался жив? — задал Харальд вопрос по существу, пока потрясенный словами старика Всеслав приходил в себя.
- Я уходил в лес за хворостом, — бесстрастным голосом ответил монах. — Когда вернулся, всадники уже ускакали, а мои товарищи были мертвы.
- Ну и с чего ты взял, что их застрелили люди князя? — продолжил допрос Харальд.
- Они давно за нами гнались. И это — не первые убитые афонские монахи. Скорее, последние.
- В первый раз о таком слышу, — сказал Всеслав, наконец-то обретший дар речи. — Я, конечно, долго отсутствовал…
В этот момент на поляну быстрой рысью въехали остальные всадники их отряда.
- Благослови, отче, — попросила Любава, спешиваясь, с первого взгляда сообразив, кто перед ней.
Старец сделал благословляющий жест и положил руку на склоненную перед ним голову в маленькой шапочке, прикрыв темные глаза.
- Как тебя звать, отче?
- Меня зовут Афанасием, — вздохнув, ответил монах. — Но недостойного отца Афанасия ищут сейчас по всему княжеству. Вы продлите мне жизнь, если будете звать просто Опанасом, или дедом Опанасом.
- Да что же ты такого сделал? — удивленно спросил Всеслав. — Наш князь все же христианин.
- Об этом тебе лучше спросить своего христианского князя, — бесстрастно ответил отец Афанасий.
- Мы возьмем его с собой, ладно? — Любава просительно посмотрела на Всеслава. — Будто бы он был в моей свите с самого начала. И никакой он не отец Афанасий, который чем-то прогневал твоего князя, а просто дедко Опанас.
Всеслав колебался с ответом. Вся его ненависть к христианам расправила шипы в его душе. А этот конкретный святоша исхитрился прогневать даже лояльного Болеслава.