Любава улыбнулась, обняла его за плечи и прошептала на ухо с еле заметной усмешкой.
- Как ты представляешь себе нашу свадьбу? Под Майским дубом?
Да, действительно. С некрещеным человеком венчаться Любава не будет. А свадьба, организуемая родней, для них невозможна из-за отсутствия самой родни. Всеслав теперь изгнанник, у которого нет ни родственников, ни родного дома.
- Чувствую, что ты хочешь что-то сказать, — он укрыл ей босые ноги полой своего плаща, чтобы она не отвлекалась на кусачих насекомых. — Ты что-то придумала?
- Поедем к моему духовному отцу Игнатию, — сказала Любава, испытывающе глядя на него серьезными глазами. — Возьмем у него благословение.
- Согласен, — быстро сказал Всеслав, вспомнив, что монастырь, в котором живет Любавин духовный отец, находится в Ладожском приозерье, а значит, туда можно попасть, минуя Новгород. А уж получив благословение на брак от уважаемого игумена, он сумеет выцарапать Любаву из дружинниц княгини. Конечно, от германского чудища в веже, она отбивалась так искусно, как не всякий воин бы сумел. Но все же ни один из воинов не повредился в уме после произошедшего боя и казни отца Афанасия. Любавина душа совершенно не годилась для такой сугубо мужской деятельности, как воинские забавы.
Его зазноба сползла с его колен и устроилась на траве рядом с ним, подняла выпавшую у нее чуть раньше веточку и принялась отмахиваться от слепней.
- Скажи мне, Всеслав, — произнесла она, подумав, — а как ты сам решил жить дальше?
- Ты ведь еще не слышала, купцы рассказали, что умер византийский император Василий? — спросил ее жених, все еще пребывая в радостном устроении души, но продолжил с легким сарказмом. — Думаю, что князь Ярослав сумеет воспользоваться тем, что в Ромейской империи начнутся неурядицы и в Польском королевстве тоже.
Любава, сумевшая почувствовать горечь изгнанника из польских земель, обреченного теперь издали следить за развитием этих неурядиц, обняла его и положила голову ему на плечо.
- Я собираюсь проситься к Ярославу на службу, — признался Всеслав, в свою очередь обнимая ее за плечи. — Не уверен, что приживусь. Но ведь для тебя моя неустроенность не препятствие для брака? Правда же? — и внезапно испугавшись того, что она может ответить, развернул девушку, чтобы заглянуть ей в глаза.
- Нет, — спокойно ответила Любава. — Это для меня не препятствие, — и она снова положила голову ему на плечо.
И они так и просидели, обнявшись, до самого вечера. Говорить ни о чем серьезном в такой счастливый день не хотелось, хотелось в молчании сохранить это счастье, воспоминание о котором будет греть их обоих в те тяжелые и горькие дни, которые неотвратимы для каждого человека, живущего на земле.