Письмовник примостился напротив, готовя новые повязки. Фи и Шейн заснули несколько часов назад. Первая свернулась калачиком рядом с огнем, а вторая раскинулась рядом. Если Шейн вытянется еще дальше, то попадет Фи кулаком в лицо.
Письмовник ласково покачал головой. Грудь принца сжало: он вспомнил такую же полуулыбку на другом лице.
Она появлялась у его сестры Камелии всякий раз, когда Шиповник приносил ей выдернутый с корнем цветок или подсовывал глупое стихотворение в один из гримуаров Великих ведьм, просто чтобы проверить, заметят ли они. Так было всегда.
Теперь, присмотревшись, принц заметил куда больше общего: гибкая фигура, длинные серебристые волосы, многозначительный блеск голубых глаз и замысловатая хрустальная серьга с красным огоньком внутри. Только вблизи становилось понятно, что это роза. Шиповник откинул голову на каменную стену.
– Я должен был понять, что ты правнук Камелии.
Письмовник покачал головой.
– Как? Заклинания, разрушающие проклятия, очень специфичны – я не мог вмешаться без риска изменить результат.
– Я был бы не против, если бы ты его изменил. Хоть немного. – Принц на секунду закрыл глаза, пытаясь не представлять, как его брат с обмотанной золотыми нитями шеей сидит на троне. Шалфей и все прочие обитатели замка еще спали, а Шиповник просто бросил их там.
Письмовник мягко коснулся локтя принца.
– Ты больше ничем не мог им помочь. По крайней мере пока. – Шиповник удивленно вскинул голову, а колдун рассмеялся. – Это не конец. А самое-самое начало.
Принц тяжело сглотнул. Именно это сказала бы Камелия, сиди она тут. Просто вместо клочков бумаги были бы цветы. Боль утраты по-прежнему грызла сердце, но стала чуть тише. Теперь Шиповник знал, что кусочек магии сестры живет в Письмовнике, – и, может, есть другие чародеи, целая череда королевских потомков с голубыми глазами и понимающими улыбками. Может, однажды он их встретит, раз больше не лежит под гнетом проклятья.
Пламя костра заметалось, будто захотело убежать. Принц не думая протянул руку и уже хотел призвать искорки, но Письмовник перехватил его запястье, вдруг посерьезнев.
– Я бы не злоупотреблял этими чарами.
Шиповник отдернул руку:
– Почему?
Колдун склонил голову набок.
– Магия бывает непредсказуемой. Ты очень долго связан с Пряхой. Боюсь, тратя силы, ты становишься более уязвимым. Помни, Шиповник, Великие ведьмы не дали забрать тебя на шестнадцатилетие, но пока Пряха жива, тебе от нее не освободиться.
Принц сглотнул, глядя на свои ладони. Они были мягкими и человеческими, чувствительными там, где в них врезались нити. Но Шиповник до сих пор помнил, как потерял себя, как его костлявые когти сжимали горло Рэд. Он ни за что не хотел снова стать таким.