– Да ты не волнуйся. Там одна скука смертная, я уже все забыла, – отмахнулась Шейн, словно это могло хоть сколько-нибудь сгладить ее полную невоспитанность.
– В будущем изволь избавить себя от унылого чтива и не ройся в моих вещах! – огрызнулась Фи.
Брови Шейн взлетели вверх, и Ненроа мысленно выругалась. Разозлившись, она показала больше, чем хотела. С усилием Фи сделала глубокий вдох.
– Спасибо, что не придала внимания.
Она уже пошла было к лестнице, но задержалась, положив руку на спинку стула Шейн.
– Ты со мной в озере никого не видела?
– Странный вопрос, – сморщила нос наемница.
Будто Фи этого не знала! Она потянула за косу, спутанную узлом на затылке Шейн.
– Я серьезно!
– Ладно… – проворчала северянка. – Нет, я никого не видела. Была странная вспышка света, потом ты вынырнула. С тобой точно все хорошо? – Она откинулась на спинку стула, пригвоздив Фи взглядом.
– Посмотрим.
Филоре без предупреждения отпустила стул Шейн, та едва не опрокинулась, разразившись проклятиями. Фи с ухмылкой направилась по высоким ступеням винтовой лестницы в башню.
Перед дверью мастерской на верхнем этаже она остановилась.
В круглом помещении повсюду царили стопки бумаг. Свернутые пачки листов кремового цвета были прислонены к стенам, на трех небольших письменных столах были расставлены всевозможные чернила и лежали все письменные принадлежности, какие только можно вообразить, – длинные перья хищных птиц соседствовали с короткими белыми перышками и шелухой сухого тростника.
На сером оловянном блюде валялись короткие угольные палочки. У дальней стены изящная винтовая лестница спиралью поднималась к люку на крышу. Весь пол покрывали наложенные друг на друга листы бумаги: на некоторых были странные символы, на других – плавные магические строки, Фи их узнала. Как большинство чародеев, Письмовник творил магию с помощью посредника – выводил замысловатые заклинания. Скромные пожелания, как назвал их колдун, когда впервые рассказывал о своих способностях Фи – девчушке с широко распахнутыми глазами в огромной мастерской, полной шелестящих листов бумаги и перьев.
Ей хотелось, чтоб Письмовник владел могущественными чарами, как в старых сказках. Он опустился на колени и улыбнулся. «Магия во всем, – сказал колдун, – в растениях, в животных, даже в людях. У чародеев ее просто немного больше, чем у остальных. Заклинания позволяют использовать эту природную магию для каких-то задач, но чем сильнее чары, тем выше риск непредвиденных последствий. Моя магия лучше всего справляется со скромными пожеланиями – заклинаниями-оберегами от болезней, для защиты от темных чар или просто чтобы все в саду цвело. Скромные пожелания».