– И все-таки я не понимаю…
– Знаешь что? – вдруг сказал Джосс. – Я очень тебя люблю.
– За мою тупость?
– Нет, за твою чудесную наивность. София была не только натурщицей Гренвила, но также и его любовницей. Отец мой родился в самом начале их романа, задолго до того, как на свет появилась твоя мама. В конце концов София вышла замуж за старого друга детства, но больше детей у нее так и не было.
– Значит, Тристрам?..
– Тристрам – сын Гренвила. А Гренвил – мой дедушка. И я собираюсь жениться на моей кузине со стороны отца.
– Петтифер говорил мне, что София для Гренвила ничего не значила. Что она была просто девушкой, которую он писал.
– Если надо защитить Гренвила, Петтифер будет клясться, что черное – это белое.
– Да. Наверное, это так. Но Гренвил в сердцах оказался далеко не столь сдержанным: «Ты не единственный мой внук»!
– Это Гренвил так сказал?
– Да. Элиоту. А Элиот решил, что это он про меня.
Мы въехали на вершину холма. Городские огни остались позади. Перед нами за нагромождением построек Эрнеста Пэдлоу протянулась темная береговая полоса с редкими огнями ферм, а за ней – черная безбрежность моря.
Я сказала:
– Я что-то не помню, чтобы ты просил моей руки.
Грузовичок тряхнуло, и он съехал на дорогу, ведущую в Боскарву.
– Просить, вообще-то, не в моих привычках, – сказал Джосс. Сняв руку с руля, он накрыл ею мою руку. – Обычно я просто говорю.
Как и в первый раз, встретить нас вышел Петтифер. Едва Джосс заглушил двигатель, в холле зажегся свет, и Петтифер открыл дверь, словно интуитивно знал о нашем прибытии.
Он увидел, как Джосс открывает дверцу и вылезает из машины, с явным трудом превозмогая боль. Он увидел лицо Джосса.
– Господи, что это с вами?
– Да вот не сошлись во мнениях с нашим старым знакомцем Морисом Теткомом. Возможно, я выглядел бы лучше, не будь с ним трех его приятелей.
– Тяжких повреждений нет?
– Нет. Все прекрасно. Кости целы. Давайте войдем в дом.
Мы вошли, и Петтифер закрыл за нами дверь.
– Рад видеть вас, Джосс, честное слово. У нас тут такое делалось, ей-богу…
– Как Гренвил? В порядке?
– Да, все хорошо. Он еще не ложился. Сидит в гостиной, ждет возвращения Ребекки.
– А Элиот?
Петтифер перевел взгляд с Джосса на меня.
– Уехал.
Джосс сказал:
– Расскажите-ка лучше нам все поподробнее.
Мы переместились в кухню и расселись вокруг стола.
– Когда Ребекка уехала, Элиот пошел в мастерскую и вернулся оттуда с портретом Софии. Тем самым, который мы так искали, Джосс. Но так и не нашли.
– Не понимаю, – сказала я.
Джосс объяснил:
– Петтифер знал о том, что София – это моя бабушка, но он был единственный, кто это знал. Остальные ее не помнили. Все это было так давно. И Гренвил не хотел, чтобы об этом знали.