– Ну, труба зовет, – сказал он.
– Джосс, что ты собираешься делать?
– Если ты найдешь мне рубашку и ботинки, я оденусь. А потом мы спустимся вниз, сядем в машину и покатим в Боскарву.
– Но ты не можешь сесть за руль в таком состоянии!
– Я могу делать все, что хочу делать, – сказал он, и это прозвучало убедительно. – А теперь разыщи мою одежду и прекрати спорить. – Он не разрешил мне даже взять автомобильчик Молли: – Оставим его здесь, ничего с ним не будет, а утром кто-нибудь его заберет.
Его грузовичок стоял в закоулке за углом. Мы сели, он включил двигатель и, развернувшись, выехал на дорогу, следуя моим указаниям, так как самому поворачиваться и смотреть ему было трудно. Мы проехали по городу, по улицам, ставшим мне родными, выехали на развилку, и оттуда дорога пошла вверх на холм.
Я сидела, глядя прямо перед собой, крепко сцепив руки на коленях. Я знала, что нам необходимо выяснить еще кое-что и сделать это сейчас, до того, как приедем в Боскарву.
Ни с того ни с сего, радостно и словно в полном восторге от жизни, Джосс вдруг запел:
– Когда увидел я твое лицо,
Увидел солнце я в твоих глазах,
Луна светила там, сияли звезды…
– Джосс…
– Ну, что теперь?
– Осталась еще одна вещь.
Он как будто изумился:
– Надеюсь, не новый скелет в шкафу?
– Не смейся.
– Прости. Так в чем дело?
Я проглотила странный комок в горле.
– Это касается Софии.
– И при чем же тут она?
– Гренвил дал мне ключ от мастерской, чтобы я могла пойти туда и выбрать себе картину, чтобы взять ее в Лондон, и я обнаружила там портрет Софии. Настоящий портрет анфас. А Элиот пришел туда за мной и тоже увидел портрет.
Последовало долгое молчание. Я покосилась на Джосса, но профиль его был как каменный, а внимание целиком и полностью поглощено дорогой.
– Ясно, – сказал он наконец.
– Она вылитая ты, вернее, ты вылитый она.
– Ничего удивительного. Она моя бабка.
– Да, я и подумала, что, видимо, это так.
– Стало быть, портрет находился в мастерской?
– Так… так вот почему ты очутился в Порткеррисе, да?
– Да. Такова была договоренность между моим отцом и Гренвилом. Гренвил снабдил меня половиной денег на магазин.
– Твой отец…
– Ты его знаешь. Тристрам Нолан Гарднер. Владелец антикварной лавки на Нью-Кингс-роуд. Ты купила у него пару кресел с овальными спинками. Помнишь?
– И он понял из моего чека, что я Ребекка Бейлис.
– Верно. И хитроумно выведал у тебя, что ты внучка Гренвила Бейлиса. Вот так. И узнал, что в понедельник ты собираешься на поезде в Корнуолл. Понятно?
– И он позвонил тебе и велел встретить поезд?
– Верно.
– Но почему?
– Потому что чувствовал, что это касается и его. Потому что понял, что ты одинока и растеряна. Потому что хотел, чтобы я приглядел за тобой.