Словом, явление в российской действительности уникальное: одной рукой церковь наказывала ослушника и противленца, а другой исправляла по его указанию «святые» иконы и не менее ценные фрески.
* * *
1555 г. В январе в Москву прибыли Тягруп и Панчады, послы сибирского хана Едигера. Их целью было бить челом царю Ивану IV, чтобы он «всю землю Сибирскую взял под своё имя и от сторон ото всех заступил[14], и дань свою на них положил, и человека своего прислал, кому дань собрать».
Вернувшись на родину, Ченслер постарался закрепить свой успех – вскоре на прилавках лондонских торговцев появилась его книга «О великом и могущественном царе Русском и великом князе Московском». Не
зная русского языка, кормчий ухитрился собрать много ценных сведений о России, её рынках, образе жизни русских и их обычаях. В книге скрупулёзно отмечались все особенности территорий, через которые проехал англичанин со своим экипажем, вообще всё, что могло быть предметом интересов лондонского купечества.
Многому не поверил бы первый английский посол в Московии (как самозванно именовал себя этот путешественник), если бы не увидел собственными глазами. И как ни странно, его записки удивительно современны, ибо лейтмотив их – всего много, но ничего нет.
В стране, где и летом привычнее было ездить на санях, столько родилось хлеба, что ежедневно доставлялось в столицу от 700 до 800 подвод. И тем не менее Ченслер отмечал: «Бедняков здесь неисчислимое количество, и живут они самым жалким образом. Я видел, как они едят селёдочный рассол и всякую вонючую рыбу. Да и нет такой вонючей и тухлой рыбы, которую бы они не ели и не похваливали».
Бедность народа резко диссонировала с роскошью царского двора. Эта роскошь обеспечивалась и защищалась небывалой для Европы воинской силой – до 300 тысяч человек. Но и вооружённые массы не могли похвастаться особыми привилегиями. Скудность и суровость их быта являлись правилом, а не исключением:
– Нет под солнцем людей, столь привычных к суровой жизни, как русские, – утверждал Ченслер. – Простой солдат не имеет палатки, ни чего-либо иного, чтобы защитить свою голову. Сам он живёт овсяной мукой, смешанной с холодной водой, и пьёт воду.
Ченслер и его спутники жили на посольском дворе, лишённые права свободного передвижения по городу. Однако наблюдательный чужестранец сумел заметить главное – подданные самодержавного государя низведены до положения бессловесной скотины. Никаких прав на имущество и землю, всё под юрисдикцией царя, всё зависит от его злой воли. Произвол и насилие возведены в принцип. «Можно сказать, – констатировал Ченслер, – что русские люди находятся в великом страхе и повиновении и каждый должен добровольно отдать своё имение, которое он собирал по клочкам и нацарапывал всю жизнь».