Ну и что, что Эренбург? Что Эренбург сделал плохое? Он помог победить в страшной войне. И — ну да, я старалась тоже помочь, чем могу. Да, я работала на войну. Для победы. И ничего стыдного в этом нет. Даже если в агитках немного и перегибали — это ведь чтобы было острее. Чтобы лучше работало. Во время Той войны ведь тоже рисовали злые карикатуры. Фашисты тоже младенцев живьём не ели — это что, делает их лучше? Просто — образ такой. Чтобы было понятнее, чтобы вызывало эмоции.
Но Юлька всегда цеплялся к каждой запятой — если мы только встречались. Мне кажется, он так никогда и не понял, что с его ненаглядными шедми идёт война. Что они убивают людей — тысячами, тысячами убивают! И что они нас ненавидят, даже если ему и говорили, что всё в порядке. Земля могла бы вообще исчезнуть как населённый мир…
Ну да, что наши уничтожили Шед — это, конечно, этически очень спорно. Но ведь если бы не мы — то нас. Это же космос, это борьба за выживание, что же мы можем сделать…
Я радовалась, радовалась, что кончилась эта война! Я так радовалась! Я думала, что теперь-то всё пойдёт иначе. Что Юлька поменяет специализацию. Может, мне удастся замолвить слово в ВИД-ФЕДе, и его возьмут консультантом на документалистику — или ещё куда-то в приличное место. Может, с родителями помиримся… Мама у него совершенно нормальная, я с ней несколько раз разговаривала от него тайком, она очень милая дама, мы бы с ней хорошо поладили. По-моему, она бы хотела, чтобы Юлик на мне женился… но тут не мы с ней решаем.
И вдруг случились эти бельки.
Я смотрела на Юльку и думала: ты же так здорово всё понимаешь, почему же сейчас меня понять не хочешь? Я же сделала и протолкнула в эфир этот дурацкий ролик. Ты хотел — и я сделала. А теперь ты хочешь, чтобы я вообще всё бросила и отправилась с тобой к чёрту на кулички? На этот Океан-2? С твоим психом-шефом, с сумасшедшим Бердиным и с шедми? Когда у меня с собой даже смены белья и зубной щётки нет?
У меня просто слёзы наворачивались.
А этот гад меня обнимал и улыбался. Ну и что я могу сделать, когда он так улыбается?! Не любит он меня. Если бы любил — подумал бы обо мне, а не о каких-то дурных абстракциях!
Но он сказал:
— Верка-Верка, ты хорошая, я в тебе не сомневаюсь. Ты всё увидишь, ты всё поймёшь. Пожалуйста, пойдём со мной — мы будем как те комсомольцы…
— Никакой ты не комсомолец, — огрызнулась я, но он даже улыбаться не перестал.
— Ага, я пятая колонна. Троцкист, левый эсер. Враг народа.
Ну и что мне было делать с этим дуралеем?! Я сама вечно делала из-за него глупости.