— Верка! — расцвёл Юл. — Ты ангел!
Лицо Веры отражало множество сильных чувств, и среди них, по-моему, не было ни сочувствия, ни жалости. Главное — этакий журналистский азарт. Я понял, что ей уже страшно хочется решить очередную агитационную задачу. И что она решит. Профессионал высочайшего класса.
— У нас ещё и видео есть, — сказал Юл таким тоном, каким сообщают ребёнку о сюрпризе в праздничный день. — Много видео, с разных ракурсов.
— Видео с той станции? Отлично! — азарт окрасился искренней радостью. — Пришли мне защищённым пакетом. Знаешь, я сейчас подумала, что как раз после Победы это отлично пойдёт, просто замечательно. Мы его сразу закинем в Сеть, я сама сделаю рекламу — это гарантированные перепосты… В общем, к твоему приезду все уже просмотрят. Бомба будет. А тебе покажу, как только закончу монтаж.
— Ни секунды в тебе не сомневался! — просиял Юл. — Чудо ты! Увидимся в Москве?
— До связи, Юльчик, — кивнула Вера. — Ну да, конечно, в Москве. А потом… ох, нет, потом поговорим!
Голограмма пропала.
— Интересная девушка, — сказал я. — Ты, мой неотразимый друг, знал, что она согласится не ради каких-то там шедийских бельков, а ради тебя? Однако…
— Нехорошо использовать личные контакты, да? — смутился Юл.
— Почему — нехорошо? Очень хорошо. В Китае у тебя, случайно, добрых друзей и подруг нет?
— Для китайцев переведём Верин ролик и закинем на их каналы. Всего дел-то…
— Ну что ж, — сказал я. — У нас появилась надежда. Теперь связываемся с Великим и Ужасным — и всё это с ним согласовываем. Можно немного выдохнуть.
Юл что-то согласно промычал и принялся набирать код Вадима.
Мы идём босиком по полосе прибоя — я, Кэно, Лэнга, Хао и Иити.
Отмель около Трёх Скал. Наш любимый пляж — кажется, вдалеке виднеется наша Каменная Нерпа: на её носу мы когда-то любили сидеть. И вокруг лучезарное лето, тёплый тихий вечер… только закат рдеет далёким пожаром… или заревом взрывов… но нам нет до этого дела.
Я чувствую себя юным — словно грива только начала отрастать. Я как будто едва перешагнул Межу. Братья и сёстры — такие же юные… не понимаю, почему. Морок, та иллюзия, которую потом не можешь себе объяснить — ведь на нас форма Космической Армады. Одинаковые серебристо-синие комбинезоны, как форма людей — ирония войны. На нас — форма. На всех. Правда, мы босые. Брючины закатаны, ступни лижет прибой.
И все вроде ещё живы, но у Кэно в груди зияют две дыры, а крови почти не видно на синем… и лицо Лэнги тоже заливает кровь, клык выбит — но Лэнга словно не знает об этом. Иити кажется весёлой и живой, но я знаю: она уже мёртвая, она задохнулась. Им — спокойно, не больно.