— Ненавидишь их. Людей, — говорит Лэнга. Звучит утверждением, а не вопросом.
— Не всех, — говорит Данкэ задумчиво. — Были исключения, и сейчас есть исключения. Но тогда, в тот момент никаких исключений не было — и я ненавидел, как никого и никогда. Даже не знал, что умею так ненавидеть. Я обрёл силу Хэталь, родичи! — и улыбается. И Лэнга понимающе улыбается в ответ, и я хорошо понимаю, что он имеет в виду, а Данкэ продолжает: — Сила Хэталь — это не цитата из мифа, это правда. Люди надели мне на запястья металлические браслеты, скованные цепочкой, а я порвал эту цепочку и сломал шею одному… голову свернул, как крачке. Я думал, я такой мирный… я даже в детстве не дрался, не любил. Такой, знаете, донный рачок, краб-книгоед… Но я же сопровождал бельков — а люди… не знаю, забрали их, убили… стоило мне это понять, я превратился в мифического персонажа. Знаете, из тех, что раздирали пасть железным драконам и белых ревунов голыми руками душили.
— И после этого люди ещё пытались заставить тебя отвечать? — спрашиваю я.
Ноздри Данкэ яростно раздуваются, он облизывает бивень. Молчит.
— А о чём они спрашивали? — любопытствует Аэти.
Данкэ фыркает:
— Я почти ничего не понял. Кажется, им нужна была какая-то тактическая информация, но у нас разнятся термины — а в космических щитах и прочем подобном я ничего не смыслю. На мне была форма Армады… мне дали её второпях, но, вероятно, они решили, что я — боец. Тогда меня удивило, что они меня не убили. Я решил, это оттого, что в тот момент людям нужна была любая информация о готовности к войне на Шеде, и они надеялись, что мы хоть что-нибудь им предоставим. Врагам, убившим наших детей… странная идея… Но вскоре я понял: мы были материалом для экспериментов.
— Как — материалом?! — поражается Тари. — Как креветки или евражки?!
— Вроде того, — Данкэ смотрит сквозь неё, в свою память. — Они выясняли, как шедми ведут себя, когда им нечем дышать. Легко ли нас заставить. Можно ли сломать. Можно ли причинять нам боль и обещать прекратить, если начнём отвечать на вопросы. Очевидно, решили, что нельзя, если шедми не покрыт пухом: сила Хэталь, — и грустно усмехнулся. — Конечно, как врач, я понимаю: выброс гормонов стресса, боль блокируется яростью, остаётся одно желание — убить… и физическая сила ощутимо увеличивается. А ведь мне всегда казались варварским преувеличением древние легенды о воинах, в ярости вспарывавших бивнями живое тело врагов, чтобы напиться крови — но, похоже, легенды оказались правдой. Признаем: в любом из нас до сих пор дремлет Рэга Полосатый. Людям это никак не подходило. Тогда они изменили тактику.