Поэтому, когда шедми разнесли в щебень нашу базу, они, наверное, чувствовали себя правыми на двести процентов. А нашим показалось, что это крутовато за девку и бельков. Тем более, что наши, кажется, предлагали шедми компенсацию.
Их подростки оказались на этом островке, где у них игрушечный штаб был. Зачем туда врезали ракету, кто — я уже даже не узнавал.
Но отправлял туда дрон. Как будто надеялся на что-то.
Без толку было надеяться: на Океане-2 уже шли натуральные военные действия. Наших пощипали, но штатники вписались так лихо, что диву дашься: будто ждали, когда можно будет вписаться — прям союзники-союзники, дрались, как за себя, шедми огрызались на две стороны. А наши, земляне, глушили всё живое, хоть немного похожее на шедми. И зная это, я совершенно дурным образом надеялся: вдруг уцелел хотя бы этот Халэ? Или беременные девчонки?
Я убедился.
И поплатился за то, что был с нашими заодно.
И теперь они мне снятся.
Живые бельки, которым хочется есть, но они не просят у людей — и мёртвые подростки.
А они сделали этот ролик со Смеляковым — с этой сволочью Смеляковым, который накрылся в первой же драке. Суки.
Нам совершенно незаслуженно повезло в этой войне. И нам опять достались бельки.
Какая же чертовская несправедливость.
Мне всё это время страшно хотелось увидеть Веру. Поговорить с ней, обнять…
Только жутко было. Порой нестерпимо жутко.
Война — такое подлое дело… Вот мы с Верой вроде совсем не из воюющих: я — этнограф, она — журналистка, от театра боевых действий далеко… а получается, что нас накрыло. Обоих.
Мы познакомились почти пять лет назад. И какие были смешные, молодые и чушь прекрасную несли… И влюблён я был со страшной силой. И Верочка была влюблена, а влюблённая Верочка — оружие массового поражения. Мы с ней по улице шли — на неё оборачивались, как на источник яркого света. Светилась, да…
Она тогда ещё не входила в топ ВИДа. А я ещё думал, что буду работать на Шеде. И мы с ней тогда ещё могли разговаривать абсолютно обо всём.
Мы учились-учились… курсы эти… Вера тогда собиралась работать на научно-популярном канале, они готовили сериал по ксеноэтнографии, именно по гуманоидным цивилизациям — а я собирался работать с этими цивилизациями. Её со страшной силой интересовала моя работа — и общаться было захватывающе интересно. Шед, необычный мир, гуманоиды, перспектива сотрудничества… Всем мерещилось, как это часто между гуманоидами бывает, некое интеллектуальное и духовное родство, никто ещё толком ничего не знал, я чувствовал себя первопроходцем. Вера смотрела на меня, как на Колумба. А потом вдруг обрушилось это всё…