Фильм впечатлял. Он покрыл все наши агитационные ролики, как бык овцу. Снято было очень масштабно и дорого; декорации ничего общего с Океаном-2 не имели, там были красивые тропические пейзажи — но это, сравнительно, пустяки. Рассказывалось, конечно, о героической борьбе наших с чудовищами, как и полагалось… но эти чудовища ни с какого бока были не шедми, хоть гримёр поработал просто прекрасно.
Меня поразило, что Вере понравилось.
— Нет, Юль, я не говорю, что это документальное кино, — говорила она страстно, — но ведь по идее — всё верно! Они нас атаковали: штатовцы — тоже люди. Была эта кошмарная бойня. Потом туда прибыли войска с обеих сторон… А без надежды — как же возможно? Конечно, в военном кино, да ещё агитационном, не может не быть надежды на скорую победу.
Я её обнял, сказал ей в макушку:
— Верка, понимаешь, того, что они тут показали, вообще не могло быть. Ни при какой погоде.
— Гротеск, — Вера пожала плечами. — Окарикатурено, чтобы заострить…
— Солдаты-шедми, которые жрут человеческих младенцев. Орущих. Живьём. Отличная карикатура.
— Мотивирует. Зал дышать перестал.
— Одна беда: шедми мяса-то не едят. Усваивают его очень тяжело. Питаются рыбой, моллюсками, грибами, растениями. Мяса в их рационе — самая малость. В ритуальной кухне. И уж точно не сырое. И точно не человеческое. Уж не говоря о том, что не было на Океане-2 человеческих детей. Там военные базы были.
Вера рассмеялась.
— Юльчик-котик, да какая разница! Просто… ну… красивый кадр.
— А эти изнасилования толпой — сперва девицы-врача, а потом этого солдатика? Нормально, по-твоему? Точно не чересчур?
Вера поморщилась:
— Перегнули немного. Противно… но, в принципе…
Я её взял за плечи, легонько встряхнул, заглянул в глаза:
— Верка, этого вообще не может быть! Даже теоретически. Я же тебе уже говорил: у шедми — антипубертат! Они спариваться начинают, как только перелиняют, рожают с пяти-шести до четырнадцати — ладно, сейчас у них медицина, то-сё, под присмотром и со стимуляторами — и семнадцатилетняя родит, хоть и тяжело. Но потом — всё. У них гормоны перестают выделяться, гениталии атрофируются. Это называется — Межа, Граница взрослой жизни. И вот как, как их солдаты, взрослые мужики, в принципе смогли кого-то изнасиловать?! Им просто нечем! К такому возрасту, какой в этом фильме показан, у них даже складка, в которую втягивается пенис, частично зарастает!
Вера посмотрела на меня беспомощно и растерянно:
— Да, точно… ты же говорил когда-то… только я, понимаешь, забыла. Как-то закрутилась — и забыла. Знаешь, у меня же всё время вагон работы, мне слишком часто приходится читать в прямом эфире, ролики эти, озвучка… Мне мертвецы в невесомости уже снятся, Юлька…