Он молчал, хмурился, потом вдруг сел и начал одеваться.
— Ты… обиделся?
— Что ты. Нет. Мне просто надо подойти к окну, и ээ, лучше я буду при этом одет, мы все-таки в городе.
Она тоже села и смотрела на него встревоженно. Ноэнта стоял у окна и молчал довольно долго. Потом, не поворачиваясь, сказал:
— Ана умерла от преждевременных родов. Ей и второй ребенок дался тяжело, и наша повитуха сказала ей поберечься. И она мне это рассказала. Но… Но я приехал с заработков, я привез деньги. Я очень скучал по ней там, на заработках. И я терпел несколько дней. А потом, потом я весь вечер занимался старшим, Зебио. Сам искупал малыша, потом уложил старшего спать, пока она кормила… И я взял ее, хотя… Она не отодвигалась. Но я сейчас думаю — может быть, она не посмела? Потом я снова уехал. А когда вернулся, ее уже не было. И ведь она каждый раз просила меня не уезжать, говорила, что лучше поживем бедно, зато вместе… А я решал по-своему. Каждый раз.
Он подошел, сел рядом с Архентой, положил ладонь на ее ладонь.
— Ты права. Я не такой хороший хозяин, каким считал сам себя.
— Проблема не в том, каков ты сам, — поправила она, — проблема в самих правилах. По этим правилам нельзя честно играть. И тот, кому повезло выскочить, не сядет за эту игру снова.
— За столом шулера, но это единственная игра в городе, — вспомнил он.
— Я не играю больше.
Он наклонился, уткнулся в ее живот лицом и тихо застонал.
— Ты хочешь, чтобы я сломал эту игру?
Сеньоооор Аррэтхе, ну вы даете.
Чему ты удивлена?
Он задал хороший вопрос. Отвечай.
— О, да. Я хочу.
— Я понял. Ладно. Так.
Он оделся и ушел с очень сосредоточенным видом.
Ты думаешь, он сможет что-то с этим сделать?
Или убьется об стену, или проломит, одно из двух, детка. Одно из двух.
Пепу мы, конечно расцеловали в обе щеки, после чего я дернула за рукав Марию, сидевшую вместе с Пепой за шитьем, вывела ее из комнаты и велела бежать за доктором Роза. Не то, чтобы Пепа выглядела совсем больной, меня больше обеспокоило, что она стала иначе пахнуть.
О чем я доктору Роза и сказала, когда он приехал. Ну и обо всем остальном, что знала с Пепиных слов — она-то сама наверняка начнет сейчас запираться и бубнить про всенормально.
На самого доктора я смотрела, пока он обследовал Пепу, в некоторой задумчивости.
Предположим, что с фертильностью у сеньора младшего библиотекаря с его прошлого брака не похужало, а также предположим, что наш — несомненно, травмированный — организм уже оклемался от экзерсисов сукина сына Альвареса. Будет не очень весело, если оклемался настолько, чтобы залететь, но недостаточно, чтобы благополучно выносить и родить. Ладно, поставим галочку, а всерьез планировать что-то начнем недели через четыре.