— Ты и в этом ракурсе отличный, — не стала возражать я, все еще смеясь.
— Не знаю, как ты, лично я уже вполне опомнился.
— Я заметила. Ну-ка, дай-ка я сяду получше…
Он втянул воздух сквозь сжатые зубы.
Научишь?
Чему тут учить? Бери и делай.
Она низко наклонилась и провела языком по его животу и груди вверх, вверх, до самой ямочки между ключиц.
Это лучшая игра, которая только может быть.
Ну нет, есть и другие, тоже хорошие.
Изучим и их.
Договорились.
В гостиной утром было чисто. Батюшкины слуги за завтраком ходили с крайне официальными лицами. Отец долго расспрашивал Ноэнту, с кем тот вчера имел дела в Каса Росада, потом развернул газету. Я пила кофе и пыталась игнорировать гул и звон, эхом гулявшие по всему телу. Это нормально. Это… черт, ты не знаешь этого слова по-испански. В общем, да, кровь докипает, обычное дело.
— Ха, — сказал отец, — слушайте. Вчера аргентинский студент-математик Хосе Педро Мария да Чойя сыграл вничью партию с Капабланкой.
— С кем? — ахнула я.
— Это же твой дворовый мальчишка, верно?
— С кем-с кем?
— С Кубы приехал какой-то гроссмейстер. Проводят с ним серию матчей, он всех обыграл, ну, вот, две ничьи всего лишь, вторая с Роландо Илией.
— Фамилию гроссмейстера повтори, пожалуйста.
— Капабланка.
— Ааа…абалдеть.
— Ты его знаешь?
— Это чемпион мира.
То есть ой. Может быть, будущий чемпион мира.
— Ну, тут такого не написано… Но согласись, новость приятная.
— Да не говори. Хосе герой.
Отец фыркнул.
Мы быстро доели и вымелись. Ноэнта взял поводья, я села назад и лошадка зацокала сначала по мостовой, потом по пыльным грунтовым улицам предместий.
Мы оба молчали.
Домик, у которого он остановил коляску, был маленький, но чистенький. За дворами этой улочки уже уходили вниз с холма какие-то пустыри, поросшие редкими деревцами и густой травой. Ноэнта приподнялся на козлах и громко, пронзительно свистнул.
— Эгей! — раздался звонкий крик откуда-то издалека, — кто там? Отец? Ты?
На дальнем заборе появилась фигурка, почти неразличимая против солнца, спрыгнула во двор, перебежала и встала в трех шагах от коляски.
— Привет, отец. Ха! Ты привез женщину!
Она посмотрела на меня. Нахмурилась. Улыбка поблекла и исчезла с ее лица, глаза потемнели. Вгляд задержался на моих губах — да, действительно… Именно такой рот она каждый день видит в зеркале… Взгляд метнулся к Ноэнте, на его руки. Кольцо.
— Это же… — прошептала она и лицо ее захлопнулось, как дверца сейфа.
— Здравствуйте, сеньора, — ее голоса хватило бы остудить пару рефрижераторов.
Стоит прямо. Косы болтаются за спиной. Руки — все в каких-то пятнах, держит на отлете, в разные стороны. И смотрит.