– Но я узнала, что среди вас нашлись преступники и предатели, которые своими действиями ведут нас к гибели. Сейчас нет места трусам, нет места предателям и вероотступникам! Только сильные духом, мы докажем свою силу и стойкость. Вера на нашей стороне, да осветит Покровитель наш путь и даст нам защиту от Тьмы и злобы.
Дождь полил сильнее. Алекс заметил, как стоящих неподалёку людей принялись расталкивать гвардейцы, пристально осматривающие каждого в лицо. За ними шли Серые, перед которыми люди расступались сами. Алекс быстро огляделся: к ним тоже приближались с двух сторон.
Эван всё-таки не отступился: конечно, Алекс теперь слишком много знал. Вот и преследовали их всё время по горам и тропам, гнали как волков, чтобы встретить здесь – в ловушке…
А Эрик, похоже, сам попал или ушёл. Осталась надежда только на себя самого. Алекс поудобней перехватил руку Джейны, размял напряжённые мышцы спины и приготовился пробиваться к свободе.
Но в последний момент не выдержал и поднял глаза, посмотрел на помост, рядом с которым замерла Талира. Мокрый ветер играл длинными полами её плаща, а сама она не обращала внимания на непогоду и смотрела на осуждённых в упор. Только голос чуть сорвался на последних фразах, и вышло хрипло:
– Отныне и до окончания нашей войны каждый подобный поступок будет караться особо строго. Это – измена. Эти люди предали не только свою честь и долг, но и тех, кто доверил им свою жизнь. Командуйте, офицер!
Внушительного роста офицер выступил вперёд, придерживая шляпу и трепещущую на ветру бумагу. Он зачитал вслух, проговаривая каждое слово:
– Именем Её Императорского Величества и согласно главам четыре и пять Воинского и Морского уставов преступления против установленного порядка несения воинской службы, к которым относятся уклонение от несения воинской службы, сопротивление офицерам… – слова офицера глушил шум поднявшегося ветра, – …мародёрство и дезертирство караются смертной казнью.
Надо уходить…
…но не успели. Талира медленно повернула голову и увидела Алекса.
Будто точно знала, что он здесь.
Малахитовые глаза, до того искавшие что-то в толпе, посмотрели прямо на него. И весь мир померк, сузился до них двоих. Она видела его так ясно, как будто он стоял не в сотне шагов, а на расстоянии вытянутой руки. На уставшем, бледном лице Талиры глаза блестели слишком живо, как будто после долгой болезни.
И всё замерло: и крики, и шум, и тучи перестали клубиться, только дождь по-прежнему оседал с грязного неба. Алексу показалось, что он видит сам себя – её глазами. Как стоит среди разношёрстной толпы небольшого городка бывший капитан, в своём истёртом тёмном камзоле, в заляпанных сапогах, мокрый, покрытый пылью дорог и грязью. Рухнувший вчера в лужу. И вот он стоит и смотрит на неё, императрицу, смотрит в упор, когда все вокруг склоняют головы. Совсем недавно неживой, сломленный, закованный в цепи, сейчас – потерявший всё, готовый сражаться снова. И Алекс видел себя со стороны, как держит едва живую Джейну, девчушку с растрёпанными волосами, тонкую, но сильную, которая тоже не готова сдаваться.