Лисапеты тоже не оказалось на месте. Мирослава постучала в дверь ее комнаты, подождала немного, потом надавила на ручку. Дверь была заперта. Лисапете, как и ей самой, тоже не сиделось дома в это тревожное время. Лисапета тоже искала утешение. И Мирослава даже знала, где.
В оранжерее было темнее, чем снаружи. Наверное, из-за клубящегося внутри искусственного тумана. Мирослава вошла внутрь, ее волосы и одежда почти мгновенно пропитались влагой. Долго в таких условиях нормальному человеку не выжить. Но Лисапета не была нормальной, она была увлеченной! Она проводила в оранжерее большую часть своего свободного времени. Интересно, как давно случилось это ее увлечение? Работала ли оранжерея тринадцать лет назад? Мирослава попыталась вспомнить, но на память так ничего и не пришло. Единственное, что она знала наверняка: Горисветов старший не скупился в вопросах, касающихся полного восстановления аутентичности усадьбы, а оранжерея была частью этой самой аутентичности. И растения в ней росли на самом деле диковинные и экзотические. А еще очень дорогие. Мирослава видела смету. Их закупали уже взрослыми, чтобы не ждать годами полного великолепия. Они уже были великолепны. Их уже было много.
Джунгли! Дикие непролазные джунгли – вот чем виделась Мирославе оранжерея. И в этих джунглях единолично царствовала Лисапета, даже штатному садовнику путь сюда был заказан. Над каждым кустом, над каждым цветочком Лисапета тряслась, как над любимым ребенком. Не потому ли, что у нее не было своих детей?
Мирослава переступила с ноги на ногу, потрогала толстый кожистый лист похожего на гигантский фикус дерева, вздохнула, позвала:
– Елизавета Петровна! – Ее голос даже немного осип от волнения. Их недавний разговор с Лисапетой не закончился ничем хорошим. Но сейчас у Мирославы совсем другие вопросы. Да, возможно, они болезненнее, но и безопаснее одновременно. Для Лисапеты безопаснее. – Елизавета Петровна, вы здесь? – повторила она уже громче и решительнее. – Мне нужно с вами поговорить! Подойдите к выходу, пожалуйста!
Ей не хотелось самой внедряться в эти влажные и душный джунгли, от мешанины тяжелых ароматов начинала кружиться голова, но, если придется, она пойдет до конца. Лишь бы тут помимо экзотических растений, не водились экзотические животные. Мирослава вспомнила смету: никаких животных, только растения, удобрения и препараты для химических обработок.
Она уже почти решилась, когда в самых недрах оранжереи началось какое-то движение, заколыхались верхушки экзотических растений, словно бы к Мирославе сквозь густые заросли прорывался доисторический ящер. Она даже сделала шаг к выходу. Просто так, на всякий случай.