– По крайней мере, здесь есть горячая вода, – говорит детектив. Она поднимает подбородок, ехидничая. – Внизу по дороге есть дрянной отель, но у них вчера прорвало трубу, так что это лучшее, что можно было найти в сжатые сроки. Вы, богатые, чистокровные представители высшего сословия, вероятно, не привыкли к таким убогим местам. Приношу свои извинения за дискомфорт.
Харука наклоняется, роясь в сумке, но после ее слов выпрямляется и смотрит на детектива.
– Почему вы оскорбляете образ жизни этих людей, пытаясь насмехаться над нами?
Детектив усмехается.
– Бросьте, вы же понимаете, что я имею в виду…
– Не понимаю. Наше жилье скромное, но этого достаточно. Жители этого города могут вести образ жизни, отличный от нашего, но ваше суждение бесчувственно.
– Серьезно? – отвечает она. – Вы собираетесь стоять здесь и вести себя так, будто их образ жизни просто «отличается» от вашего? Вы живете в красивом, просторном поместье в одной из самых богатых стран мира и ни в чем не нуждаетесь – живете счастливой жизнью. В то время как эти люди без гроша в кармане, голодают и живут как убогие.
– С какой целью вы делаете это заявление? – спрашивает Харука. – Что мы должны делать?
Детектив начинает, расстроившись:
– Я не знаю… пожертвовать или что-то в этом роде.
– Мы делаем пожертвования. На многочисленные нужды. Что еще?
– Послушайте. Я знаю, что вы не можете просто прилететь и спасти целую страну, ясно? Я просто говорю, что эти люди, вероятно, страдают. Дело не только в «образе жизни».
– По моему опыту, несчастья и страдания существуют во многих формах, а удовлетворение можно найти в самых скромных обстоятельствах. Я считаю, что истинная опасность кроется в поверхностных сравнениях и широких предположениях.
Она поворачивается к двери, усмехаясь.
– Верно. Думаю, я еще не прожила достаточно долго в своей скудной жизни второго поколения, чтобы достичь столь высокого уровня просветления. Я вернусь утром, милорды. – Она одаривает их легким поклоном и уходит.
– Что, черт возьми, с ней такое? – Нино мрачнеет. – Почему она так озлоблена на нас? Должен ли я сказать ей, что, хотя я жил в шикарном доме, со мной жестоко обращались? Что моя мама умерла, когда мне было восемь лет, и вся моя община подвергла меня остракизму[45], как будто я был пятном в обществе? Разве мои страдания бесполезны, потому что я вырос в «большом поместье»?
– Не обращай на нее внимания. Какие бы проблемы у нее ни были, они внутри нее самой. – Когда Харука садится на кровать, она громко скрипит. Он протягивает руку, на его губах появляется нежная улыбка.