– Как он протащил этот дом через весь город? – спрашивает Маркус.
– Я не знаю, но похоже, что он не мог позволить себе содержание дома после его постройки, – отмечает детектив Куэвас. – Он почти готов к сносу.
Когда они оказываются у входной двери и встают на шатком деревянном крыльце, детектив Куэвас берется за ручку и толкает ее, но она не поддается.
– Странно… она была открыта, когда мы приходили до этого. – Она поворачивается к своему заместителю. – Ты закрыл ее?
– Я не знаю, как, черт возьми, мог бы это сделать без ключа…
Она щурит глаза.
– Странно.
– Если позволите? – спрашивает Харука, шагнув вперед.
– Конечно. – Детектив отходит в сторону, наблюдая, как глаза Харуки оживают. Он прикасается кончиками пальцев к потускневшей латунной пластине замочной скважины. Нино чувствует, как энергия его мужа движется и взаимодействует с замком, исследуя его, чтобы понять механизм. Мгновение спустя раздается громкий щелчок. Харука обхватывает ручку своими длинными пальцами, а затем резко толкает дверь.
– Очень мило, – отмечает детектив Куэвас. – Я тоже могла бы попросить своего помощника сломать ее.
– У всех свои методы.
– Наверное, да, – соглашается она, проходя мимо него и входя в дом. – Кстати, простите за вчерашнее… так сорваться с катушек. Лайос все еще отказывается кормиться, но его состояние улучшилось настолько, что он может кричать ксенофобскую чушь о ранговых вампирах на ломаном языке весь день и ночь. Может быть, я позволила ему достать меня. Не хотела вымещать это на вас – и, конечно, я знаю, что деньги не равны счастью.
– Извинения приняты. – Харука улыбается. – Хотя, вы должны знать, что большая часть богатства чистокровных связана с очень старым имуществом и землевладением. У нас нет денег, которые можно сжечь.
Детектив Куэвас тянется к голове, чтобы пригладить свои кудри.
– Я понятия не имела. Знаешь, Лайос… Этот старый псих принижает и отвергает кровь первого поколения. По всем признакам, кровь вампира первого поколения подходит обычному чистокровному. Он даже не признает меня, когда я пытаюсь с ним заговорить, как будто я крестьянка.
– Не все чистокровные придерживаются таких аморальных и догматических взглядов, – говорит Харука.
– Точно… Я это уже поняла.
Внутри дома мрачно и темно из-за пасмурного света на улице. При каждом шаге двери скрипят и ноют от любого движения.
Когда они доходят до пустой гостиной, оклеенной выцветшими обоями из золотистого бархатного дамаста, детектив обращается к ним.
– Так, кто-нибудь из вас что-нибудь чувствует?
– Да. – Нино кивает. – С той самой секунды, как мы приземлились.