«Когда не с кем говорить – всегда можно беседовать с Богом, который никогда тебя не оставляет», – так учил отец Петр.
Икон в комнате Кости не было – отец не разрешал.
Но одна, заветная, лежала под подушкой всегда.
Костя достал икону. Прочел молитву. Легче не стало. Машино лицо, глаза, улыбка стояли перед ним и никуда не исчезали.
Костя убедил себя, что ему стало спокойней.
Залез под кровать, достал подаренное отцом Петром Евангелие. Он не собирался гадать по книге,
просто очень хотелось, чтобы Господь именно сейчас – сейчас! – сказал ему что-то самое важное, необходимое, помогающее.
Открыл. Прочел, что открылось: «Поле есть мир: доброе семя, это сына Царствия. А плевелы – сыны лукавого».
И второй раз открыл: «При захождении же солнца все, имевшие больных различными болезнями, проводили их к Нему, и Он, возлагая на каждого из них руки, исцелял их».
И открыл в третий раз для ровного счета: «Вы судите по плоти: Я не сужу никого. А если и сужу Я, то суд Мой истинен, потому что Я не один, но Я и Отец, пославший Меня».
«И я не один», – неожиданно для самого себя подумал Костя и посмотрел на икону.
И ему показалось, что Богоматерь смотрит на него не то чтобы ласково, но как бы согласно – соглашаясь с его мыслями.
Костя непроизвольно погладил бумажную обложку Библии.
Учась на священника и уже став им, Костя не раз открывал Библию, чтобы Господь ответил на его вопросы. И Книга всегда говорила впопад, по сути. В этом была какая-то невероятная тайна. И помощь.
О своем решении стать священником Костя первым делом сообщил отцу Петру. Причину объяснять постеснялся, просто пришел к нему в Храм и сказал: хочу, мол, стать священником, жизнь свою посвятить Служению Богу, потому что никакие иные службы меня не интересуют.
Петр лишних вопросов задавать не стал и вообще воспринял решение мальчика спокойно, как должное, само собой разумеющееся. Сказал, что в духовную семинарию надо поступать в августе, еще есть время подготовиться к собеседованию и экзаменам, и что он, Петр, конечно, поможет.
О том, что пойдет учиться в духовную семинарию, Костя решил родителям пока не рассказывать: мечталось каким-то чудесным образом миновать нотации отца и слезы матери или как минимум отложить на попозже.
Поэтому на мамин вопрос: «Чем собираешься заниматься дальше?» – Костя, уперев взгляд в пол, ответил:
– Ну… Это самое… Работу пойду искать.
Мама всплакнула, выдохнула обязательные слова про трудные времена и пообещала помочь чем может.
Отец же в это время с первозданной страстью предавался созданию собственного бизнеса, и, как всякому обуреваемому страстью, его ничего больше не интересовало.