Мне почудилось, что призрак старого пекаря улыбнулся. Интересно, при жизни он походил на своего старшего сына? Тот тоже часто улыбался, когда втюхивал мне отцовскую пекарню. Вот только улыбочка у него была не из приятных — эдакая слащавая. Неужто и у мастера Потуса была такая же? Слова наследника казались не столь резкими, как у его ставшего привидением папаши. Но резкость старика, признаться, нравилась мне больше, чем вкрадчивые увещевания его сынка.
«А большое ли удовольствие изо дня в день жрать одно и тоже? Вот скажи мне, парень, долго ли ты сможешь получать это самое удовольствие, питаясь каждый день только этой своей чернушкой? Может и вкусная она — не стану спорить. Но етить, не жрать же её постоянно! Вот пришли городские бабы к тебе за хлебом сегодня — через десять дней им захочется чего другого. Что ты им предложишь? А? Да что ты вообще умеешь? Или думаешь, что выедешь на тех знаниях, что я вдолбил в башку Полуши?»
Я покачал головой.
Ветви клёна за окном тоже закачались. Зашелестела листва: туговато у местных стеклопакетов с шумоизоляцией. Вон и крики ребятни доносились отчётливо. Радовало, что под окнами не проносились автомобили. Да что там автомобили — по Лисьему переулку и гужевые повозки не часто проезжали.
«Нет, старик. Это так не работает. Тут ты неправ. Есть товары каждодневного спроса. Которые покупают не потому, что они нравятся, а потому что они необходимы ежедневно. Хлеб, к твоему сведению — один из них. Не купят ржаной каравай у меня — возьмут его в другой пекарне. Но возьмут обязательно: альтернативы дешёвому хлебу, считай, и нет. Туговато в вашем городишке с недорогими продуктами. А жрать горожане хотят каждый день, да ещё и не по разу. Вот прочие извращения — да, те могут людям и надоесть».
«Извращения! — повторил призрак. — Да как ты!.. Да как у тебя язык-то поворачивается нести такую чушь?! Мой медовый хлеб не извращение! Заруби себе на носу! Он во сто крат вкуснее, чем всё, что варганили мои конкуренты!.. Был. Он никому не надоедал! Слышишь?! Небывало такого, чтобы мои медовые караваи оставались нераспроданными! Усёк, бездельник?! Никогда такого не случалось! Ни-ког-да! Их всегда раскупали. Пока мой… наследничек не запретил Полуше их выпекать».
«Поздравляю тебя, старикан».
Я одним глотком допил из кружки остатки вина.
Сбросил сапоги — по комнате пополз запашок моих портянок. Потряс ногами, сбросил местную альтернативу носкам на пол. Пошевелил затёкшими пальцами ног.
«Твой медовый хлеб, наверное, был непревзойдённым шедевром, старик, — сказал я. — Охотно в это верю. Мой пекарь, кстати, тоже о нём хорошо отзывался. Но медового хлеба нет в ассортименте моей пекарни. И в ближайшее время точно не будет: не вижу смысла и надобности вводить новые наименования товара. Во всяком случае, пока. Нынешний перечень производимых пекарней хлебобулочных изделий меня вполне устраивает. А этот мёд… Придумаю что-нибудь. Потом».