Я накинул на свои творения тонкие невесомые тряпицы — недешёвые, на мой взгляд, вполне успешно заменявшие полиэтиленовую плёнку. Огляделся. Сложилось впечатление, что в пекарне недавно вели боевые действия. Не смог не согласиться с призраком мастера Потуса: за такое нецелевое использование муки пекаря мало высечь — руки ему оторвать не помешало бы. Но на этот раз я его прощу, так уж и быть: нет предела моей доброте.
— Да я запарюсь это всё отмывать!
Мне почудилось, что светящаяся фигура призрака затряслась от беззвучного хохота.
«Сейчас тебе, парень, помощь вдовушек точно не помешала бы, — сказал мастер Потус. — Они эту пекарню в два счёта оттёрли бы до блеска. Ты бы только ходил, да указывал, где они оставили грязь. Строил бы из себя важную птицу, умничал… Но ты же с них плату молоком берёшь, дурень! Ха-ха. Додумался! Придётся тебе покорячиться самому. Ха-ха. Теперь ты понял, парень, для чего нужны бабы? Любитель молока, етить тебя…»
* * *
«Нажми на него пальцем, — сказал старый пекарь. — Да не бойся. Видишь, как тесто быстро восстанавливает свою форму? Это значит, что оно достаточно отдохнуло. Можно отправлять его в печь. Давай-ка бери кисть, етить её. Смачивай булки водой. Активней работай, парень, активней! Скоро уже твоя вдова явится. А ты ещё с хлебом возишься. Возьми нож. На каждом каравае сделай неглубокий разрез — то нужно, чтобы хлеб не лопнул».
Я занёс клинок над тестом… вместо одного продольного, как велел мастер Потус, сделал на хлебной заготовке пять косых надрезов. Нарезной батон — ну точно, как в моём прошлом мире! Не уверен, что слепил хлеб в соответствии с ГОСТом (уверен, что нет: мёд в знакомый мне по прошлой жизни нарезной батон точно не добавляли). Но должен же и я привнести в местное кулинарное дело новшество!
«Ты бы сперва работать научился, бездельник, а потом уже лез с нововведениями, етить тебя».
— Не ворчи, старикан, — сказал я. — Так будет круче. Вот увидишь.
Добавил:
— Новый стандарт. Пусть мой хлеб отличается от твоего.
С остальными заготовками я проделал то же, что и с первой. Орудовать ножом у меня получалось неплохо. До меня размахивать ножом умел и прежний владелец тела: правда, то ржавое убожество, принадлежавшее деревенскому сумасшедшему, назвать ножом можно было лишь с натяжкой. Закончил с надрезами на поверхности теста — подошёл к печи.
«Проверь температуру в печке, бездельник», — велел призрак.
— Пальцем, что ль её потрогать? — проворчал я.
«Ага, пальцем! — воскликнул мастер Потус. — Голову засунь в печь! Языком там пошуруй, етить тебя! Чем ты меня раньше слушал, лодырь?! Я тебе рассказывал, как готовить печь! Вспоминай! Значится так. Муку возьми. Ну?! Бери-бери! Зачем тебе столько? Щепотки хватит: ты же не караваи из неё выпекать собрался. Бросай её в печь. Видишь? Не вспыхнула. Хорошо. Обуглилась. Это нормально. Пора запекать наш хлеб».