И Илья Андреевич понял ее смущение, и погладив ее по головке, спросил:
— Ну, и что там у тебя… Вижу, что-то случилось. Небось, соскучилась по Полюшке то?
— Очень соскучилась, сказала Даша, разрешите мне перейти жить в людскую.
Илья Андреевич пристально посмотрел на Дашу:
— А не трудно ли тебе там будет? Ведь там все взрослые…
— Нет, нет, не будет… — проговорила девочка.
— Ну, хорошо, я скажу Семену Семеновичу, чтобы он для тебя подготовил комнатушку, а обедать ты всё же приходи к нам. И об этом я распоряжусь.
Даша поклонилась и уже по взрослому сказала:
— Спасибо вам, Илья Андреевич…
И Даша перешла жить в людскую.
Людской назывался большой одноэтажный дом с центральным входом. С правой стороны дома находилась общая кухня, а слева общая прачечная. Весь дом был разделен на небольшие комнаты. В каждой комнате находились дверь в коридор и окно. Все другие удобства находились на улице сразу за домом.
Илья Андреевич был зажиточным помещиком и имел большое хозяйство. Одних лошадей у него насчитывалось около 25, это только рабочих, не считая молодняка. Из мелкой живности он содержал только птичник.
По большим церковным праздникам Илья Андреевич разрешал всей людской ходить в церковь, которая находилась на краю села. Особенно на это шествие интересно было смотреть в Пасху. И даже люди, враждующие порой между собой, встречались на этом пути, обнимались и целовались, повторяя веками заученные слова: «Христос воскрес». Так говорили первыми те, кто помоложе. А кто был постарше отвечали: «Воистину воскрес», и принимались целоваться. Особенно этим «грешили» еще не старые «старички» с длинными жесткими усами, касаясь румяных девичьих щечек, а те издавали заливистый смех, который раздавался то тут, то там.
А детишки школьного возраста выбирали небольшую лужайку и катали пасхальные крашеные яйца навстречу друг другу. Побеждал тот, у кого это пасхальное яйцо было крепче.
Даша тоже играла раньше в эту игру, но когда ей исполнилось 13 лет, а выглядела она чуть старше своего возраста, она только смотрела на это уже глазами взрослого человека, стоя в сторонке и улыбаясь победителю.
На летние каникулы в имение приехала из города и Полина. Это была совсем другая, не сельская девушка, а городская барышня. Поля ходила в городских нарядах, носила большую красивую шляпу, и когда она шла по селу, то взрослые крестьяне кланялись ей, видимо считая ее помещицей.
Однажды в жаркий июльский день Даша пригласила Полю вместе сходить на речку искупаться.
— Что ты, Даша, разве можно купаться в такой грязи, — ответила Поля, — Там же лошадей купают.