— Возможно вы и правы, — принял всерьез реплику председателя фельдшер и продолжал:
— Когда Колчак со своей армией подходил к Омску, дочь с мужем сбежала туда, и они, видимо погибли после разгрома этой армии, или еще хуже, — предали свою Родину и умчались за границу. Я остался один, а почему я так подробно вам все рассказываю, так это для того, чтобы у вас не возникло и тени сомнения в том, о чем я сейчас вам расскажу. А дело в том, что, когда я приехал к вам в Мышалово и стал заведовать медпунктом, а у меня не было помощницы, мне стала во всем помогать бывшая экономка купца Мышалова Анфиса. Я не знаю ни её фамилии, ни отчества, а просто называю её Анфисой, и всё.
— Да, да, я помню. Её тогда из купеческого дома в барак переселил сам уполномоченный из центра, — проговорил Федор Ильич, посмотрев в окно, где кипела работа по строительству школы.
А фельдшер тем временем продолжал:
— И вот я что заметил: у нас в медпункте стали пропадать медикаменты и лекарства, и это при нашем скудном обеспечении. И вот что удивительно — в начале каждого месяца, а я уже в Мышалово несколько лет, Анфиса отпрашивается у меня на 2–3 часа и со своей красивой сумочкой куда то отправляется. И что интересно — туда идет с сумкой наполненной, а возвращается с пустой, похудевшей, если так можно сказать. И еще, к ней иногда приходит какая-то женщина не из нашего поселка. Я наших то почти всех знаю, они к нам приходят в медпункт по своим женским проблемам. А эта в медпункте не была ни разу. Анфиса, отпросившись у меня, уводит ее к себе в комнату и долго с ней о чем-то беседует.
Теперь уже Федор Ильич очень внимательно слушал фельдшера, стараясь больше не перебивать его. Фельдшер помолчал немного, что-то вспоминая и продолжал:
— И последнее. В тот день когда бандиты напали на наш поселок во второй раз, я еще с утра заметил, что Анфиса была какая-то взвинченная, руки у нее дрожали. Я даже сделал ей замечание, когда она производила дозировку лекарства пришедшему больному. А когда началась стрельба, я выскочил на улицу узнать, что случилось. А когда вернулся вскоре обратно, то Анфисы в медпункте уже не было. Она пришла позже с припухшими и покрасневшими глазами, видимо она плакала. Я спросил её, что у нее случилось, но она ничего не ответила, а как-то странно поглядела на меня. И пусть я хоть и недоучившийся врач, и не психолог, но я понял, что-то у нее не получилось.
Федор Ильич дал возможность фельдшеру высказаться до конца, не перебивая его и чувствуя всю важность и серьезность сообщения фельдшера.