— В знак признательности и нашего восхищения вашим творчеством компания China Robotics передаёт вам в дар продукт нашего творчества, — прочитал Руденко.
— Вот и я ничего не поняла, — сказала девушка, глядя на то, как её любимый дядюшка чешет в затылке.
— А чего тут думать?! — лейтенант оказался самым прагматичным, — открывайте и смотрите, что там.
Вскрыв упаковку, Маша радостно взвизгнула, и выхватила из коробки больше, чем полуметровую плюшевую панду, выглядевшую совсем как живая.
— Ого! Тяжёленькая! — она разглядывала игрушку, с видимым усилием удерживая её на вытянутых руках.
— Да она почти живая! — Алексей листал толстую брошюру, выуженную из коробки. — Это же робот!…
В аэропорт все трое приехали сонные, как осенние мухи. Просто почти всю ночь не могли наиграться, отбирая друг у друга инструкцию по эксплуатации и пульт управления, который представлял из себя полноценный смартфон. А по возвращению в Москву Ань-Ань (так назвали своё детище создатели — в часть настоящей панды, отправленной аж в 1960-м году в московский зоопарк) почти на месяц выбил из рабочего графика Машу с Виктором. Они только и делали, что снимали свою возню с игрушкой, пробуя всё новые и новые функции. Правда, надо сказать, эти ролики пользовались почти такой же популярностью, как и песчано-мультяшные клипы.
Поздним вечером того дня, когда Виктор, Маша и Алексей садились в самолет, увозивший их в Москву, по узким и темным улочкам Латинского квартала Парижа, плетясь нога за ногу, Кристоф шёл на встречу, которой ему хотелось бы избежать любой ценой. Но никакой реальной возможности для этого не видел. Он вышел к Сорбонне, в которой проучился всего несколько месяцев в позапрошлом семестре, с горечью посмотрел на купол часовни Святой Урсулы, стоящей перед основным корпусом, тяжело вздохнул, поправил тощий рюкзачок на плече и поплёлся дальше. Он с грустью вспоминал эти месяцы учёбы. Было одновременно трудно, весело и интересно. У него даже появилась подружка — испанка, учившаяся в параллельной группе. Всё было замечательно до тех пор, пока он однажды не проиграл приличную сумму в баккара Пьеру. Пьер, числившийся здесь же, в Сорбонне, но уже на третьем курсе, предложил проигрыш отработать. Так Кристоф стал пу́шером. Из университета он ушёл, но связи со студенческими тусовками не потерял, наоборот, даже постарался их ещё и расширить.
Поначалу новый бизнес казался простым и выгодным. Ну а чего такого? Студенты народ простой, весёлый, немного безбашенный, жадный до всего новенького, неизведанного. Подошёл, рассказал как всё становится классно после того, как попробуешь, предложил первую дозу со скидкой. Получил денюшку, отложил свою «честно заработанную» комиссию, раз в две недели, а то и раз в месяц передал собранные деньги, получил новый товар. И всё по новой. Через пару месяцев Кристоф обзавёлся и постоянной клиентурой, да и новички появлялись регулярно. Несколько раз, правда, пришлось выслушать угрозы сдать его полиции, но до их реализации дело так и не дошло. Да и не боялся он особо. Схема была давным-давно отработана, попадались его «коллеги» редко, что-то серьёзное могло грозить только в момент, когда забираешь товар из закладки. Да и тут можно было попробовать отбояриться, мол: «Вот, нашел, несу в полицию…». Ходили слухи, что такое кому-то удалось, но он в такие чудеса не верил. «Ну, риск в любом бизнесе есть, чего уж там», — успокаивал себя Кристоф. Он уже подсчитал, что ещё три-четыре месяца и можно будет подыскивать себе какое-нибудь более приличное жилье, чем та конура почти на бульваре Переферик, в которой он обитал. Да и гардероб обновить лишним не будет.