Желание остаться наедине с Джесс мучило его на протяжении всей свадьбы. Он не мог думать ни о чем другом, кроме как побыть с ней наедине. Но как только они вошли в дом, он заставил себя успокоиться. Поставив Джесс на ноги, он спросил:
– Хочешь еще выпить?
– Я еще не пила. У меня же обязанности подружки невесты, – напомнила она ему. – Ясная голова, ни капли алкоголя и все такое.
– Всегда разумно сохранять трезвую голову.
– Когда находишься рядом с тобой, – дерзко согласилась она.
Подняв подбородок, чтобы посмотреть на него так же игриво, она задержала взгляд дольше, чем обычно. Казалось, она не могла перестать смотреть на него. Они продолжали смотреть друг на друга, пока напряжение не исчезло, он схватил ее за руку, и они направились к лестнице – буквально побежали, и Данте совершенно не чувствовал свою больную ногу. Джесс была той женщиной, которая уничтожила его сдержанность, но подарила ему возможность смеяться. Юмор был целебным бальзамом, и в этом заключалась ирония – он так сильно хотел Джесс и при этом так много смеялся, что они никак не могли достичь желаемого. Слезы смеха текли по лицу Джесс, когда она наконец упала на лестницу. Он присоединился к ней, и, когда в конце концов она замолчала, это молчание было заряжено сексуальной энергией. Кому нужна была кровать?
– Можно? – уточнила она хриплым от смеха голосом.
– Есть ли у меня выбор, сеньорита? – спросил он, когда она потянулась к его поясу.
– Совершенно нет.
Это были последние минуты спокойствия. Затем они начали срывать друг с друга одежду. Несколько крошечных пуговиц с платья подружки невесты запрыгали по ступенькам лестницы и упали на пол в коридоре.
Но, стоп! Он не собирался заниматься сексом с Джесс на лестнице.
– Данте! Дай ноге передохнуть, – запротестовала она, когда он обнял ее.
– Почему? Если я поврежу ее снова, тебе придется остаться.
– Данте, я не могу этого сделать. Ты знаешь, я не могу…