– У вас есть еще вопросы? – спросил Ангелос. – Я велю своей помощнице в Афинах составить контракт и прислать сюда по факсу. Если у вас будут какие‑то проблемы в мое отсутствие, вы можете написать мне письмо по электронной почте, адрес даст Мария.
– В ваше отсутствие? – повторила Талия, вспомнив о том, что он уезжает завтра. – Надолго ли вы уедете?
Ангелос стиснул зубы.
– На несколько недель. Мне трудно работать, находясь на острове посредине Эгейского моря.
– Но сейчас многие работают дистанционно, – сказала Талия. – Вы так не можете?
– Боюсь, что нет. – Он сделал глоток воды, явно желая закончить их разговор.
Талия смотрела на него во все глаза, гадая о том, есть ли у них близость с Софией. Она видела, что девочка тоскует и хочет угодить своему отцу, хотя она напрягалась, когда находилась рядом с ним. Но какие чувства испытывал Ангелос к Софии? Понимал ли он, насколько он важен для нее, особенно тогда, когда мать ее умерла?
– Вы не скучаете по своей дочери? – спросила Талия.
Он со стуком поставил на стол бокал.
– Вас это не касается.
– Меня – нет, но Софии – да, – ответила Талия. – Она явно хочет больше общаться со своим отцом. Особенно если учесть, что…
– Ваша работа, – резко оборвал он ее, – быть ее компаньонкой и не высказывать мнение об аспектах ее жизни.
Кивнув, Талия проглотила слова протеста. Она понимала, что слишком много говорила. Она была нанятым работником этого мужчины, и она едва знала его. Но она знала прекрасно, что это такое – жить без отца и матери, и была безмерно благодарна Джованни за то, что он воспитал ее. Но у Софии не было любящего дедушки – по крайней мере, Талия не могла сказать об этом.
– Значит, у вас больше нет вопросов, – сказал Ангелос, и Талия едва заметно покачала головой.
Они ели в напряженном молчании несколько минут, ягненок был великолепным, но Талия с трудом могла проглотить несколько кусков. Наконец, не выдержав молчания, она кивнула на большой портрет женщины, висевший на почетном месте на дальней стене.
– Превосходный портрет. Это ваша родственница?
Это был портрет молодой женщины с темными волосами, уложенными в свободный узел на голове, в ее глазах, прикрытых тяжелыми веками, светилось лукавство, а губы изгибались в понимающей улыбке.
– Она напоминает мне Мону Лизу.
Не взглянув на портрет, Ангелос ответил:
– Это моя покойная жена.
И после этого Талия не отважилась задавать никакие вопросы.
Через час Ангелос Мена вошел в свою спальню, сбросив с себя пиджак и ослабив галстук. На небе за окном светилась серебристая луна, а море было похоже на гладкую черную тарелку. Облокотившись о подоконник, Ангелос на секунду застыл, завороженный этой красотой.